Хтонь. Зверь из бездны. Руслан Ерофеев
идет к начальству, договаривается, чтобы свет провели, чтоб не прогоняли. Если мы, менты, закрыли кого-то из табора – опять же, кто идет в милицию? Барон! Его там знают, он там всех с руки кормит. Надо выкупить своего у ментов или взятку дать в райсовете – идет по табору. У кого червонец возьмет, у кого пять рублей, у кого – рупь. Ну и себя не забывает, понятное дело.
– Может, тогда местного участкового надо было прихватить? – засомневался Казарин. – Он-то точно всех тут знает.
– Как бы не так! – ухмыльнулся Стрижак. – Попробуй только местным ментам заикнуться, кого мы ищем, – и ты этого своего Жана до пенсии разыскивать будешь! Потому что местным от цыганья и бабки, и инфа оперативная капает. Так что мигом сольют твою ориентировочку кому надо, и тю-тю твой подозреваемый! Я тебе сейчас одну штуку покажу – учись, как работать надо. Операция пройдет как по маслу!
– Операция «Ы»… – скептически хмыкнул Казарин.
Но операция прошла «ы» гладко, «ы» быстро.
Стрижак не ошибся – в конце невзрачной улочки, состоявшей из обшарпанных бараков, высился замок не замок, дворец не дворец, а узорчатое чудо, похожее на свадебный торт в розочках и виньетках. Вершину «торта» украшала фаллического вида башенка с круглой красной крышей. «Опять всякая хрень лезет в башку», – мрачно констатировал Артем. В окошке хренообразной башенки горел свет.
Из-за внушительного забора особняка раздался хриплый басовитый лай, но Стрижак и ухом не повел. Он, кряхтя, подтянулся на заборе на руках и рванул низко висевший провод, протянутый к «замку» – его обитатели явно были подключены к электросети несанкционированно и пользовались «лампочками Ильича» на дармовщинку. Как, впрочем, и всеми другими дарами советской власти, подумалось Казарину. Свет в окошке фаллической башенки погас, будто кто-то задул игрушечный фонарик.
– Пошли! – скомандовал Стрижак, отдуваясь.
На настойчивый стук майора дверца в крепких воротах приоткрылась. Стрижак тут же засунул в нее ногу и поднажал. Через мгновение он и Артем оказались в чистом, ухоженном дворике. Пышнотелая цыганская матрона удерживала за ошейник кавказскую овчарку невероятных размеров и лохматости. Нос и морда псины собрались в складки, обнажив клыки длиной и толщиной с палец взрослого человека.
Толстуха оглядела форму Стрижака внимательными глазами-черносливами, лишь слегка мазнула взглядом по скромному пиджачку Казарина. И, видимо, решив, что спорить бесполезно, махнула свободной рукой: мол, проходите, раз приперлись, чего уж там.
Незваные гости прошли через темную переднюю и оказались в роскошном зале. Все здесь было по-цыгански ярко, сусально и аляповато. Одутловатые, будто опухшие от пьянства амурчики на потолке, казалось, не в силах больше удерживать свои целлюлитные тела на высоте и вот-вот рухнут на вошедших. Гардины прогибались под весом тяжелых бархатных занавесей с громадными позолоченными кистями. Бледные цветные пятна от витражей ползали по тучному, упакованному в шелковый халат телу, расплывшемуся по дивану. Перед толстомясым смуглым мужиком