Летящие к Солнцу. Книга 2. База Судного Дня. Василий Криптонов
Где мой брат? Где Николас?
– Запер их в кладовке. Больше негде. До утра останутся там, а утром мы всё обсудим. Поешь. – Я показал на тумбочку у кровати, где оставил поднос.
– Они сыты? – Вероника не шелохнулась.
– Из всех троих самая истощенная – ты.
– Много ты понимаешь! Николас трое суток лежал с температурой, а Джеронимо вообще держится на одной шизофрении. Отнеси это им.
Отвернулась. Безучастная. Только вот урчания в животе не скроешь. Я сел на край койки.
– Пока вы у меня на базе, будете соблюдать мои правила. До утра эти двое не погибнут. А вот ты можешь. Что тебя так измотало? Бой?
Вероника посмотрела мне в глаза. Быстро, едва уловимо. Добрый знак, наверное. Я говорю, как хозяин положения, и это работает.
– Все из-за прыжка, – сказала она.
– Какого?
– Не важно. Я – Альтомирано. Мы повелеваем распадом материи и выбросом энергии. Расщепление ядра атома – пик могущества. Лично я пока могу только вызывать мышечные разрывы, чтобы выйти за пределы человеческих возможностей по силе и скорости. У брата с мозгами примерно то же самое.
– Тогда тебе объективно надо поесть.
Вероника невесело усмехнулась.
– Мы в плену, или как?
Теперь усмехнулся я:
– Без понятия, что с вами делать. Пророчество весьма конкретно: «И придут три всадника постапокалипсиса, и заберут антиматерию из хранилища». Предположим, вы пришли. Но пока еще ничего не забрали.
– Двадцатикилометровый коридор с кучей пушек? – фыркнула Вероника. – Спасибо за предложение, Дэвид Блейн, но нам твоя магия на хер не нужна.
– Откровенность за откровенность: эта охранная система вышла из-под контроля, отключить ее я не могу.
Я ждал чего угодно, но только не этого. Хмыкнув, Вероника кивнула:
– Похоже, я тебя понимаю. Непростая ситуация.
Мое сердце растаяло. Голографический Рамирез был прав: в задницу пророчество, я ее хочу!
– Что это вообще за место? – Теперь Вероника смотрела мне в глаза.
– Поешь. А потом мы пройдемся, и я все тебе расскажу.
После секундного колебания она взяла поднос.
Глава 9
– Запереть в тесной, вонючей каморке величайшего гения! – сокрушался Джеронимо, лепя смартфон к двери на двусторонний скотч. – Скажи, Николас, у меня есть шрам на лбу?
– Нет, Джеронимо, – зевнул я в ответ.
Учитывая манеру поведения, шрамов у Джеронимо было на удивление мало. Ему бы впору передвигаться в инвалидном кресле и говорить через синтезатор речи.
– А очки? – не унимался он, соединяя проводами смартфон и металлическую карточку, вставленную между дверью и косяком. – Ты видел на мне круглые очки?
Я отрицательно промычал и откинулся на спину. Справедливости ради, ни тесной, ни вонючей, ни каморкой эта кладовка не являлась. Размером она была – почти с мою комнату в доме Риверосов. А у сына главы дома комната была отнюдь не маленькой.
Ящиков,