Ключи от Стамбула. Олег Игнатьев
и преемственности тех традиций, которые легли в её основу.
– Я тоже полагаю так, – сказал Игнатьев. – Ведь революции, которые происходят по всему миру, а значит и конфликты, порождаемые ими, идут всё в том же неизменном русле – русле Большого заговора, то есть, традиции.
В окончание беседы он предупредил Константина Николаевича, чтобы он как можно скорее расплатился с кредиторами и не забыл получить в кассе посольства причитающиеся ему деньги.
– Но я уже истратил своё месячное жалованье, – повинно склонив голову, пробормотал Леонтьев.
– Можете считать, что я его удвоил, – сказал Николай Павлович, отметив про себя, что его сотрудник, как многие умные люди, занятые делом, а не праздной болтовнёй, мало обращал внимание на то, как был одет, хотя, возможно, будучи натурой творческой, с художнической жилкой, живо подмечал влиянье моды на покрой мужского платья.
Судя по облачению, его вице-консул сильно нуждался в деньгах.
Глава IX
Познакомившись с посланниками западных держав и поговорив с каждым из них накоротке, Николай Павлович понял, что самым животрепещущим для них был румынский вопрос.
Летом 1864 года, ещё до приезда Игнатьева в Константинополь, в столицу Порты Оттоманской прибыл румынский князь Куза, устроивший переворот у себя дома, в Соединённых княжествах. Ему срочно требовалось решить ряд вопросов чрезвычайной важности, которые касались изменения в конституциях княжеств, на что нужны были соответствующие санкции Порты и её главных союзников. Во время своего довольно длительного пребывания в столице Турции он держался от русского посольства как можно дальше, не отдал даже банального визита вежливости Новикову, который в силу этого не мог принимать участия в переговорах, ради которых мятежный князь Куза и приехал. По всей видимости, румынский возмутитель спокойствия догадывался, что представитель России настроен решительно против его домогательств и совершённых им действий. А иначе и быть не могло! Егор Петрович Новиков, следуя инструкциям, полученным от Горчакова, настаивал на том, чтобы державы высказали князю своё порицание. Да не простое, коллективное. Но где там! Французский посланник маркиз де Мустье взял румына под свою опеку, и тот с легкостью добился всего, чего хотел. Князь Куза был доволен: русским опять утёрли нос! Прошли те времена, когда румыны искали благосклонности двуглавого орла, способного одним ударом клюва размозжить любую бунтарскую голову.
Стоя у окна в своём посольском кабинете, глядя, как темнеют-лиловеют облака на остывающем закатном небе, кое-где уже усеянном яркими звездами, Николай Павлович задался целью в корне изменить испортившиеся отношения с Румынией, видя в ней союзника России. Пусть не сразу, но хотя бы через годы.
Встречаясь с иностранными послами и турецкими министрами, он непрестанно доказывал им, как опасно революционное поведение Кузы и что необходимо срочно восстановить достоинство