Удар мечом. Лев Корнешов
подтвердил Стась.
– Ну вот, видишь, как получается: Данила на комсомольском собрании против вас выступал, ругал – ты и решил с ним спорить с помощью автомата.
– Данила враг наш, а с врагом один разговор – смерть.
– Вот я и думаю: скажу что-нибудь не так – ты и со мной поступишь, как с Данилой… Нет уж, как в таких случаях умные люди говорят: моя хата с краю…
– Так ты совсем другая – не ровня Даниле… Уже мои люди во всей округе знают, что ты мне жизнь спасла.
– Этого еще не хватало, – совсем приуныла Мария. – Теперь у меня только один выход: уезжать отсюда немедленно.
– С чего бы это? – удивился проводник. – Я ведь о твоей безопасности забочусь. А то вдруг какой-нибудь ретивый «боевик» надумает свести счеты с советской учительницей.
– Не надо было этого делать, Стась, – Мария сказала это твердо, уверенно. – Получилось так, что помогла я тебе… Так зачем же про то болтать по всей округе?
Стась недовольно поморщился, его, видно, обидел этот неожиданный выговор. Он хотел было сказать, что не сопливой девчонке учить его, прошедшего многолетнюю школу борьбы, конспирации, но сдержался, терпеливо объяснил:
– Знают только наши доверенные люди. Их к стенке ставь – слова не выдавишь. А предупредить следовало – действительно могут не разобраться и отправить тебя на тот свет.
– За что? – Мария зябко передернула плечами, плотнее закуталась в широкий платок, накинутый на плечи. – Я ведь никому ничего плохого не сделала.
– Ты школой советской руководишь, комсомолкой являешься. – Стась многозначительно помолчал, потом строго спросил: – Чему детей учишь?
– Грамоте, вот чему.
– Не только. Наверное, рассказываешь им про советскую власть, всякие коммунистические идеи ребятишкам вдалбливаешь…
– Учу их тому, что предусмотрено программами. – Девушка решительно встала, давая понять, что спорить на эти темы не хочет.
– Сядь! – потребовал проводник. – Наш разговор только начинается. Если ты любишь свою Отчизну, должна воспитывать у детей любовь к Украине.
Мария немного помедлила с ответом. Она отвернулась к окну, и лица ее не было видно. О чем думает дивчина? Может быть, о том, что там, за окном, Украина, поля ее, заводы, росистые разливы лугов, необъятные поля пшеницы, горы буковинские и степи таврийские?
Сказала Мария:
– Ты прав, Стась, обязан учить каждый педагог своих питомцев любви к Родине…
– Согласна? – обрадовался проводник. – Я знал, что ты все поймешь.
– Когда была я совсем маленькой, отец любил водить меня осенними вечерами к реке. Стояли мы на круче, а высоко в небе тянулись к южным краям журавлиные ключи, и далеко вокруг слышалось их тоскливое курлыканье. «Слышишь? – спрашивал отец. – Журавли плачут. Ненадолго родину покидают, а плачут…» И еще он мне говорил, что не может человек без родины…
– Настоящий патриот твой отец, – одобрительно кивнул Стась. – На таких наша земля держится.
– Твоя