Серые братья. Том Шервуд
предусмотренным и идеальным порядком. Что при желании можно найти бреши не только в его доме-крепости и охране, но и в его мыслях и действиях. Вот только когда и для какого хода событий следует использовать эти бреши – Бэнсон не мог и представить. Если враг перед тобой – вполне ясно, как строить схватку. Но в ситуации невидимой длинной охоты, с планами, уловками, многодневными паузами – тут Змей чувствовал себя по-детски беспомощным. Вот если бы хоть на минутку увидеть принца Сову! Хоть на секунду развеять сомнение – тот ли Дюк человек, деяний которого на этой земле так стараются не допустить Серые братья? До сих пор, кажется, он ничем не проявил себя в качестве мучителя и злодея. Ну, покупает старые черепа. Ну и что? Бэнсон встречал людей, которые и дня не жили без чьей-либо крови. А Дюк? Разве что (Бэнсон сыронизировал сам над собой) в подвале у него стоит ванна – наподобие той, что была у Жюля де Рэца, о котором рассказывал мастер Альба! Нет, нет. Явно – Дюк не де Рэц. Конечно, хорошо бы самому убедиться, но в подвал к нему, скорее всего, не попасть…
– Хозяин велел проводить тебя в подвальную залу, – торопливо сказал спрыгнувшему с коня Змею озабоченный чем-то слуга, – сразу, как только приедешь.
Бросив поводья подбегающим конюхам, Бэнсон устремился за торопливо шагнувшим в глубину двора слугой, задержавшись, однако, на миг – чтобы ласково похлопать коня по горячей шее.
– Кажется, к нему нехорошие гости пожаловали, – слуга на ходу выкладывал новости. – А охрану с собой в подвалы хозяин никогда не берёт, потому что дела у него с этими гостями какие-то тайные…
Добравшись до лабиринта подвалов и пробежав анфиладу комнат, Змей и слуга приблизились к большой и тяжёлой («как у сэра Коривля», – мелькнуло в памяти Бэнсона) двери. Однако все воспоминания о прошлом мгновенно исчезли, словно выметенные из головы раскалённым невидимым ветром, едва лишь Змей шагнул за эту медленно приотворившуюся дверь.
То, что он увидел, было чудовищно. Невероятно, нелепо. Дюк сидел на возвышении, на стуле с высокой спинкой, похожем на трон. Напротив него, на коротких скамьях, или двухместных табуретах, сидели трое. У ног их стояли стоймя раздутые, наполненные чем-то похожим на тыквы, кожаные мешки. И все присутствующие, и то, что было выложено на полу длинным, неровно изогнутым полукругом – всё было залито ярким солнечным светом. Бэнсон замер на долгое, мучительное мгновенье, когда понял, что полукруг этот выстроен из отрубленных, человеческих, испачканных кровью голов. Мысли его понеслись вскачь – сами по себе, минуя волю хозяина:
«Вот с краю маленькая голова – это ребёнок».
«Откуда в подвале такой яркий свет?»
«Ах, вот что – вдоль стен наверх идут световые колодцы с зеркалами».
«У Дюка лицо и поза человека, который тщательно скрывает то, что до ужаса боится своих собеседников».
«Зачем же тогда пустил их сюда – да ещё троих?»
«Да, мешки. Они же принесли три тяжёлых мешка».
«А в них – убитые люди».
– О, вот и ты!! – выкрикнул и с дрожью в голосе, и с видимым облегчением Дюк. – Иди сюда, Змей!
Бэнсон