Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока (сборник). Александр Михайловский
крутым и узким трапам мы спустились в просторные недра этого железного монстра-танковоза. Воздух пах солярой, машинным маслом и еще чем-то неуловимым, отчего у настоящего мужчины начинает щекотать в носу, и ему хочется встать по стойке смирно. Перед дверью одного из кубриков офицер остановился.
– Значит, так, товарищи журналисты, согласно приказу нашего адмирала, я отвечаю за вашу жизнь, здоровье и безопасность. Так что прошу слушать меня, как отца родного.
С этими словами он распахнул дверь кубрика, который оказался импровизированной ротной каптеркой. Чего там только не было: маскхалаты, каски, бронежилеты и прочий необходимый бойцу для войны инвентарь.
Через пятнадцать минут мы были экипированы, как настоящие морские пехотинцы: бронежилеты, береты, каски, маскхалаты… Угу, это мои спутники думали, что они похожи на морпехов, но я-то прекрасно понимал, что все мы сейчас выглядим ряжеными на дешевом маскараде.
– Товарищ капитан, – пискнула Ирочка, когда мы вышли из каптерки – бедняга задыхалась под тяжестью бронежилета и каски, – а без этого всего нельзя было обойтись?
– Нет, – коротко ответил капитан, – там, на берегу, стреляют по-настоящему, а береженого, как известно, и бог бережет.
– А не береженого – конвой стережет, – вспомнил я старую уркаганскую пословицу.
Остановившись, капитан Рагуленко указал на трап, который вел еще ниже.
– В кубрик вам идти не обязательно – все равно ребята уже грузятся на машины. Прошу!
Мы спустились на самое дно трюма и пошли вдоль ряда БМП.
– В бой пойдете вместе со мной, на командирской машине есть свободные места, – сказал капитан и повел нас дальше вперед.
Морские пехотинцы, мимо которых мы проходили, в своих камуфляжных комбезах и в бронежилетах были похожи на робокопов. Они занимались непонятными для нас делами, лишь изредка бросая в нашу сторону любопытные взгляды. В основном они постреливали глазами в сторону симпатичной Ирочки.
Наконец мы пришли на место. Боевая машина с большим номером «100» на корме стояла самая первая в ряду. Дальше нее были только плотно закрытые створки десантного люка. Внутри было темно и тесно, под потолком синеватым светом горела лампочка. Я глянул на часы. Два тридцать пять ночи – спецназ ГРУ уже действует в городе. Да и с Манштейном уже должны были начать решать дела. До начала десанта осталось всего тридцать – сорок минут.
Стараясь рационально использовать отпущенное время, я привалился головой к броне и задремал. Солдат на войне спит все то время, которое ему дает на сон противник и собственное начальство. А если он не стремится заснуть по любому поводу – значит, нагрузки недостаточны и надо их добавить еще.
Проснулся я от резкого рывка. Работал двигатель, и машина начала движение. Вот она наклонилась носом вперед и нырнула. Ирочка взвизгнула, мне показалось, что мы вот-вот камнем пойдем ко дну. Но все кончилось хорошо. Выровнявшись, БМП погребла к берегу. Я приник к бортовому триплексу. Открывшаяся по левому борту Евпатория светилась,