Про любовь, ментов и врагов. Лия Аветисян
оркестре, и это многих обманывало. Многих, но не Арамиса, который вертелся рядом с их школьной компанией с самого детства, а повзрослев, стал будто специально лезть на рожон.
Шварц не любил шутки по поводу своей профессии и, как все менты, ненавидел, когда его называли ментом. Он предпочитал угрюмо сторониться этого взрослого дитяти, так как фанфарон Арамис учился с ним в одной школе и даже был родственником сразу двух его близких друзей. А это – святое. И вот нате вам: кого-то он все-таки достал. И именно Шварцу предстоит канителиться с его беспорядочным и необъятным окружением.
Курить надоело, от однообразия газет воротило, а сервер завис с самого утра. Да и чего было ему не зависать, если от беспорядочных Шварцовых тыков мог бы зависнуть не только этот дохлый пентик, но и суперкомпьютер в Пентагоне. Умная печаталка с экраном все еще была для него своевольным и капризным существом, способным терять файлы, забывать архивировать информацию, вместо помощи подсовывать англоязычную белиберду, с которой не справишься без словаря, и вообще больше мешала, чем способствовала работе. Она так и не заслужила доверия Шварца, но постоянно искушала самостоятельно освоить эти картинки, одна из которых изображала старенький советский радиоприемник, но почему-то означала «память», а другая напоминала веселый хоровод, но имела в виду «диаграммы». Словом, вместо помощника и информатора, компьютер был основным и постоянным правонарушителем.
Начальник райотдела, шестидесятилетний полковник Владимир Карапетян, которого за глаза все называли Дядей Вовой, относился к компьютерной технике с таким мистическим напрягом, что на его фоне Шварц смотрелся продвинутым технократом. Освоение полицией Армении высоких технологий было еще впереди. «Всему свое время, и это придет», – оправдал Шварц шефа и заодно себя.
– Эх, Дядя Вова, Дядя Вова, – переключился мысленно Шварц на шефа, который в последнее время сильно хворал, мотался по дорогим клиникам и именитым врачам. От них он получал обнадеживающие заверения, что пока еще он не их контингент. Хотя, возможно, здорово влип, но во что – неизвестно. При этом они столбили золотоносный участок, как заправские старатели, по-дружески советуя обязательно обратиться к ним в случае проявления таких-то признаков нездоровья или просто через месяц. И понятно, что не боявшийся лезть под пули бандитов, но столкнувшийся с болезнью Дядя Вова фантазировал себе именно эти недомогания и вновь возвращался к модным докторам.
Вот и всего за день до убийства Лусиняна Шварц с сотрудниками закатились проведать Дядю Вову сразу после работы, прихватив в палату водку, баночки с колой и полдюжины порций любовно спеленутого лавашом шашлыка. Пикник в больнице фактически являлся и прощальным банкетом уезжавшего в тот же день заместителя Дяди Вовы по угрозыску на трехмесячные курсы повышения квалификации. Как на беду, в сверкающей палате ошивалась симпатичная врачиха, которую Дядя Вова пассивно, для проформы, клеил несмотря на нелюбовь к шашням. А интеллигентная