Любовник леди Чаттерли. Дэвид Герберт Лоуренс
познакомься, это наш новый егерь, Меллорс. Вам ведь, Меллорс, с госпожой еще не приходилось разговаривать?
– Никак нет, сэр, – бесстрастно отрезал он и снял шляпу. Волосы у него оказались густые, темно-русые. Он посмотрел прямо в глаза Конни. Во взгляде не было ни робости, ни любопытства, казалось, он просто оценивал ее внешность. Конни смутилась, чуть склонила голову, он же переложил шляпу в левую руку и ответил легким поклоном, как настоящий джентльмен, однако не произнес ни слова. Так и застыл со шляпой в руке.
– Вы ведь не первый день у нас? – спросила Конни.
– Восемь месяцев, госпожа… ваша милость! – с достоинством поправился он.
– И нравится вам здесь?
Теперь она посмотрела ему прямо в глаза. Он чуть прищурился – насмешливо и дерзко.
– А как же! Спасибо, ваша милость. Я в этих краях вырос. – Он вновь едва заметно поклонился. Надел шляпу и отошел к креслу. Последнее слово он произнес тягуче, подражая местному говору. Может, тоже в насмешку, ведь до этого речь его была чиста. Почти как у образованного человека. Прелюбопытнейший тип – сноровистый и ловкий, любит самостоятельность и обособленность, уверен в себе.
Клиффорд запустил моторчик, Меллорс осторожно повернул кресло и направил его на тропинку, полого сбегавшую в чащу каштанов.
– Моя помощь больше не требуется? – спросил егерь.
– Вы нас все же немного проводите. Вдруг мотор заглохнет; он не очень мощный, на холмы не рассчитан.
Егерь огляделся: потерял из вида собаку; взгляд у него был глубокий, раздумчивый. Спаниель, не спуская глаз с хозяина, вильнул хвостом. На мгновение в глазах Меллорса появилась озорная, дразнящая и вместе нежная улыбка и потухла. Лицо застыло. Они довольно быстро двинулись под гору. Меллорс придерживал кресло за поручни. Он скорее походил на солдата, нежели на слугу, и чем-то напоминал Томми Дьюкса.
Миновали каштановую рощицу. Конни вдруг припустила вперед, распахнула калитку в парк, подождала, пока мужчины проедут.
Оба взглянули на нее. Клиффорд – неодобрительно, Меллорс – с любопытством и сдержанным удивлением, опять тот же отстраненный, оценивающий взгляд. И в голубых глазах увидела она за нарочитой бесстрастностью боль, и неприкаянность, и непонятную нежность. Почему ж он такой далекий и одинокий?
Проехав калитку, Клиффорд остановил кресло. Слуга же быстро и почтительно вернулся ее запереть.
– Зачем ты бросилась открывать? – спросил Клиффорд; ровный и спокойный тон его выдавал недовольство. – Меллорс сам бы справился.
– Я думала, вы сразу, без задержки поедете.
– Чтоб ты нас потом бегом догоняла?
– Пустяки! Иногда так хочется побегать.
Подошел Меллорс, взялся за кресло, видом своим давая понять, что ничего не слышал. Однако Конни чувствовала: Меллорс все понял. Катить кресло в гору было труднее. Меллорс задышал чаще, приоткрыв рот. Да, сложен он отнюдь не богатырски. Но сколько в этом сухопаром теле жизни, скрытой чувственности. Женским нутром своим угадала