Меж двух времен. Джек Финней
что бы мне еще сказать, потом опять взглянул на меня.
– Мы хотели бы знать больше, чем знаем, – сказал он раздельно. – Хотели бы подвергнуть вас некоторым испытаниям. В то же время нам, кажется, и сейчас известно кое-что о вас, о строе ваших мыслей. Например, у нас есть две картины кисти Саймона Морли, приобретенные прошлой весной на выставке вашего художественного отдела, плюс одна акварель и несколько эскизов – за все заплачено сполна. Нам известно в общем, что вы за человек, да и сегодня я кое-что узнал. Думаю, что могу вам сказать: я почти гарантирую вам, нет, я, пожалуй, прямо гарантирую, что если вы примете мои слова на веру и подпишете контракт на два года, то – при условии, что благополучно пройдете дальнейшие испытания, – скажете мне спасибо. Увидите, что я был прав. И скажете даже, что вас бросает в дрожь при мысли о том, как легко вы могли бы упустить свой шанс. Как по-вашему, Сай, сколько всего людей когда-либо родилось на свет? Пять-шесть миллиардов? Так вот, если вы выдержите испытания, то станете одним из десятка, а может, и вообще одним-единственным на все эти миллиарды, кто пережил величайшее приключение за всю историю человечества!..
Тирада произвела на меня впечатление. Я молча жевал яблоко, уставившись в одну точку. Внезапно я повернулся к нему:
– А ведь вы так и не сказали ни черта сверх того, с чего начали!..
– Вы это заметили? Некоторые не замечают. И это, Сай, все, что я вправе сказать!
– Вы просто скромничаете. У вас все расписано как по нотам. Черт возьми, Рюб, что вы хотите, чтобы я вам сказал? «Да, согласен, где расписаться?..»
Он кивнул.
– Трудно, я знаю. Но другого способа просто нет, вот и все. – Он посмотрел на меня пристально и тихо сказал: – Вам-то легче, чем многим другим. Вы не женаты, детей у вас нет. И работа ваша вам осточертела – мы и это знаем. Так оно же естественно! Работа у вас действительно ерундовая, и делать-то ее не стоит. Вам скучно, вы недовольны собой, а время идет. Через два года вам стукнет тридцать, а вы все еще не решили, что делать в жизни…
Рюб откинулся на теплый камень и отвел взгляд в сторону – на аллею, на людей, снующих туда-сюда под полуденным осенним солнцем; он давал мне возможность поразмыслить. А ведь он только что сказал сущую правду… В конце концов я повернулся к нему снова – он только того и ждал.
– Рискните, – предложил он. – Сделайте глубокий вдох, закройте глаза, зажмите нос и ныряйте! Или вы предпочитаете по-прежнему продавать мыло, жевательную резинку и дамские лифчики или что там еще у вас в репертуаре? Вы же молодой человек, черт побери!..
Он потер руки, стряхивая крошки, затем легко, по-спортивному быстро встал. Я тоже встал. Удивляясь собственному раздражению, спросил:
– Не слишком ли многого вы хотите: чтобы я доверился вот так, на слово, совершенно незнакомому человеку? А если я влезу в ваше таинственное предприятие и окажется, что там нет ничего интересного?
– Исключено.
– Ну а если?..
– Как только мы удостоверимся, что вы действительно нам подходите, мы расскажем