Бесконечность + 1. Эми Хармон
но тут же расслабился, увидев, что она не обращает на нас никакого внимания, уставившись в экран телевизора в холле. Показывали парное фигурное катание, и я сообразила, что идет зимняя Олимпиада. Я и забыла, что она уже началась. Мы пошли к своим номерам, оставив девушку за стойкой болеть за звездно-полосатый флаг.
Верный своему слову, Клайд открыл дверь между нашими комнатами, и комок страха у меня в животе сразу уменьшился.
Я не стала включать телевизор, чтобы лучите слышать шаги моего спутника в соседней комнате. Эти звуки меня успокаивали. Наверное, дело было еще и в том, что я не привыкла быть одна. С тех пор как я стала любимицей американской публики и начала гастролировать, меня почти всегда кто-то сопровождал. А до этого, когда мы вшестером жили в одном длинном трейлере, об одиночестве не могло быть и речи. Возможно, к этому просто нужно привыкнуть? Пожалуй, со временем я смогла бы полюбить уединение. Мне хотелось попробовать. Просто не сейчас.
Финн заказал пиццу – ведь он пообещал себе, что не позволит Бонни и дальше его кормить. Впрочем, номер в мотеле стоил намного дороже, и за него она все равно заплатила. В ее комнате зашумел душ, и Клайд немного расслабился от мысли, что хотя бы на несколько минут остался один. В ближайшее время полное уединение ему не светило.
Он еще никогда не встречал таких необычных девушек. То печальная, то дерзкая, то импульсивная, то задумчивая, то остроумная… И все эти качества сменяли друг друга почти мгновенно. Ей было тяжело, это Клайд понял сразу. Но его она, как ни странно, совсем не боялась. Он пока не решил, что с этим делать, и чувствовал себя виноватым, понимая, что Бонни наверняка испугалась бы, узнай она о нем столько же, сколько он знал о ней, – а он теперь знал немало. Почти весь день ее слушал. После рассказа о смерти Минни у нее, похоже, не осталось сил. Тогда Финн попросил Бонни спеть, думая, что она откажется, сославшись на «творческий отпуск». Но она с радостью согласилась, без уговоров и капризов. Клайд не ожидал этого от звезды такой величины. Бонни закинула одну ногу на приборную панель и стала петь совершенно нелепые песни одну за другой.
Она спела «Коричневый кувшинчик» – судя по всему, это была песня про самогон – и «Земляной горох», где речь шла, представьте себе, о земляном горохе, хотя Клайд понятия не имел, что это такое. Еще была неплохая песенка «Черноглазая Дейзи». Бонни сказала, что отец вместо Дейзи вставлял ее имя, потому что у нее темные глаза. Вроде бы у ее матери среди предков затесались чероки, и им с Минни досталась капелька индейской крови. Потом она запела «Нелли Грей», но эта песня почему-то ее расстроила, и Бонни замолкла посреди куплета, в котором возлюбленную героя увозят в цепях. Клайду было жаль, что она не допела. Ему понравилась эта история.
Бонни сказала, что выросла на этих мелодиях. Отец научил ее петь народные песни Аппалачей, передававшиеся из поколения в поколение. Еще она, как выяснилось, умела играть на нескольких инструментах. О некоторых из них Финн в жизни не слышал – например, о странной штуке