Мы здесь живем. В 3-х томах. Том 1. Анатолий Марченко

Мы здесь живем. В 3-х томах. Том 1 - Анатолий Марченко


Скачать книгу
новую, где очень четко видна была П, а вместо полных имени и отчества стояли только инициалы. Вовка в тот же день все ставил на прежнее место.

      Однажды он где-то раздобыл карикатуру на Гитлера и приклеил хлебом этот портрет себе в изголовье. Пока мы были на работе, надзиратели сорвали Гитлера. Владимир Ильич стал бегать по всей зоне и кричать всем, что у него отобрали портрет его папы. Дошел он с этим до начальника лагеря и требовал отдать папу. Начальник пригрозил ему карцером. В ответ Ильич пригрозил: «Ну, б…, я вам завтра устрою!»

      Все это приняли за обычный треп. Но на следующее утро вся зона проспала подъем. С большим опозданием забегали по баракам надзиратели, срывали одеяла с зэков, поднимая их на завтрак и на работу. Обычно сигнал подъема – рельсовый звон у вахты. Там на вкопанном столбике подвешен кусок рельса, и надзиратели бьют в него отбой вечером и подъем утром. По этому сигналу и живет лагерь. В это утро надзиратель подошел к столбику с молотком, а рельса нет. Пока выясняли да советовались, время шло, а потом забегали по баракам. А зэки, пользуясь моментом, огрызаются и ворчат еще: пошли на х…! Подъема еще не били! И снова под одеяло. Развод начался поздно, а зэкам того и нужно. Все знали, что это Ильич ночью упер от вахты рельс и утопил его в уборной. После этого новый рельс повесили уже около вахты по ту сторону запретки, а не в зоне.

      Однажды мы возвращаемся с работы и видим: у вахты стоят мужчина и пожилая женщина. Видно, что они приехали к кому-то на свидание. Женщина близоруко всматривается в лица зэков, боясь пропустить своего. Это оказалась мать Владимира Ильича, а мужчина – его старший брат. Когда брат, узнав Вовку, окликнул его, тот выбрался из середины строя к краю и, поравнявшись с родными, воскликнул, обращаясь к матери: «Мамочка, твой рот е…л, как ты постарела!»

      Я видел, как от этих слов отшатнулся назад брат, будто его кто сильным толчком отбросил. Мать зажмурилась и закусила сильно тонкие губы. Многих бригадников покоробило услышанное. Ильич же как ни в чем не бывало стал давать деловые советы матери и брату на ходу: что им делать, к кому обращаться за разрешением и т. д.

      Интересно, что в бригаде было полно настоящих отбросов, людей, полностью разложившихся и не признающих никакой морали, для которых давно уже нет ничего святого. Но даже из них никто не хихикнул при этой сцене.

      В разгар лета Владимир Ильич был отправлен на штрафняк. Видно, ему собрали все в кучу и оформили как злостно нарушающего лагерный режим. Мне с ним суждено будет увидеться ровно через год, когда и я загремлю туда же. Но там уже была не целина, и поэтому рассказ об этом подождет своего момента.

      Из всех видов работ на Куянде мне больше всего нравилось работать на сенокосе. Нас поднимали не по общему подъему, а раньше. Мы запрягали своих волов в арбы и медленно двигались по утренней степи вглубь от лагеря. Оцепление было огромным, и мы почти не ощущали себя в неволе. Пока мы доезжали до места, солнце уже поднималось высоко и начинало сильно припекать.


Скачать книгу