Бояться разрешается. Как психолог работает со страхами. Александр Мусихин
на мысль, что, возможно, решение расстаться как-то связано с симптомами. В ходе дальнейшей беседы обнаружилось, что осуществить своё намерение ей мешает страх остаться совсем одной, без поддержки. С родителями она не общается из-за серьёзных конфликтов, с другими родственниками тоже. Мама крайне несдержанная, агрессивная и авторитарная, из-за ссор с ней клиентка ушла из дома в 17 лет. В итоге парень оказывается единственным близким человеком, но даже с ним она повторяет конфликтный сценарий отношений с родителями. Оставаться рядом с ним невыносимо, но и расстаться страшно. В результате она оказывается зажатой между двумя страхами и ни расстаться, ни продолжать жить так дальше не может.
Настоящий страх – остаться одной, лишиться любви.
Иррациональный страх замещает реальный страх остаться в одиночестве.
Первичная выгода. Лучше я буду бояться физически остаться одна и просить кого-нибудь побыть рядом, но буду знать, что на крайний случай у меня есть мой парень, чем по-настоящему останусь одна. Пока кто-то рядом, я смогу чувствовать себя не такой покинутой, а если я расстанусь с парнем, то на самом деле окажусь в одиночестве.
Кроме того, страх помогает получать вторичную выгоду – просить подруг побыть рядом, чтобы не было так одиноко. Если бы не физические симптомы, клиентка ни за что не обратилась бы за поддержкой, так как убеждена, что взрослый человек должен сам справляться со всеми своими проблемами. Это ограничивающее убеждение возникло из отношений с родителями, которые требовали от неё взрослости и самостоятельности не по возрасту.
В терапии мы работали с распространённым сценарием, согласно которому клиентка заменила в своей жизни маму на мужчину, возложила на него те же ожидания и построила с ним такие же зависимые и конфликтные отношения15. Я учил её обозначать и отстаивать свои границы, дистанцироваться от токсичных людей, уважать и ценить себя независимо от того, ценят ли её другие, просить и принимать помощь близких без чувства вины или стыда, отличать мнимую вину от настоящей и не соглашаться с нереальными требованиями окружающих. Когда она этому научилась, она смогла завершить болезненные нездоровые отношения, наладила диалог с родителями и нашла мужчину, который относится к ней заботливо и уважительно.
Женщина, 29 лет. Живёт с мужем и двумя детьми. Обратилась с паническими атаками, которые начались, когда старшему ребёнку было 1,5 года. При расспросе выяснил, что состояние постепенно ухудшалось, но после того, как клиентка узнала, что беременна вторым, страхи прошли. Возобновились они после того, как младшему ребёнку исполнилось 1,5 года. Шутит, что надо рожать третьего, чтобы вылечиться. Не может сформулировать свои планы после выхода из декрета. Организация, в которой она трудилась, больше не существует, а искать себе работу она не умеет. Боится, что панические атаки не дадут ей работать.
Настоящие страхи связаны с будущей работой. Что, если я не найду себе приличную работу?
Согласно сценарному анализу мы часто выбираем себе в партнёры людей, которые похожи на наших родителей и, соответственно, могут нанести нам те же травмы. Мы хотим залечить нашу детскую травму с помощью супруга, которому присваиваем роль родителя, а сами становимся в подчинённую, беззащитную детскую позицию. Очевидно, что такая стратегия часто срабатывает в противоположную сторону и ведёт к повторной травматизации. Намного лучше работает другой подход, когда мы выращиваем себе взрослого внутри, а не ждём от партнёра, что он будет идеальным родителем для нас.