Джей Фокс: Моя жизнь. Дарья Юдина
его защитить, правильно, сынок?
– Да…
– Кстати, ты зря переживаешь, что кто-то будет возмущен тем, что ребенок находится у тебя на воспитании. Ты знал, что сейчас существуют специальные агентства, помогающие однополым парам завести детей? Усыновление, суррогатное материнство и все такое. Берн с Марком подумывают… Только это секрет, никому не говори!
– Конечно. Так же, как ты никому не сказала… Нет, я не знал. Что, правда?
– Правда-правда. Поговори с Марком, если тебе интересно.
– Нет, мне не интересно. Ладно, мне пора…
– Приятного вам отдыха, милый!
– Спасибо, мам.
– Джерри!
– А?
– Ты такой хороший отец. Я горжусь тобой.
Я отчетливо помню, с какой теплотой мама произнесла эти слова. Мое сердце радостно сжалось, и я постарался, чтобы она не заметила, насколько глубоко я был тронут. Мне было так важно получить подтверждение тому, что я действительно делаю для своих детей все, что только возможно.
***
Когда мы через четыре дня вернулись из поездки – отдохнувшие, загоревшие, счастливые – нас ждали мрачные известия. Госпожа Колвин в тяжелом состоянии находилась в больнице, в наше отсутствие у нее случился инсульт. Врачи сказали, что надежды нет.
Наступили мучительные дни. Я малодушно не предлагал Кею составить ему компанию в больнице рядом с матерью. Я понимал, что, сидя около ее кровати, он думает только об одном: надо ей все рассказать. Или уже не стоит?..
Не рассказал. Я знаю, что Кей потом жалел об этом до конца своей жизни. Дороти Колвин умерла, так и не узнав, что ее сын уже успел найти свое счастье.
Сразу после похорон Кей исчез. Я представлял, как он сидит среди плетеных салфеточек и угрюмо пьет водку прямо из бутылки, и мне становилось жутко от этой картины. Пару раз я приходил к его квартире, но он меня не пустил.
– Джей, оставь меня, – глухо сказал он через дверь. – Я приду. Потом.
Кей пришел через несколько дней, привез свои вещи. Вымученно улыбнулся завопившему от восторга Джейми, сказал мне:
– Ключ-то для меня сделай уже наконец.
– Давно сделал. Вот, держи, даже брелок купил.
Вечером к нам приехали мои родители. Мама обняла Кея и долго не отпускала. «Мой бедный мальчик…» – пробормотала она с болью в голосе. Кей сердито насупился. Папа покосился на меня, я слегка покачал головой.
– Лисса, оставь его…
О своей матери Кей не хотел ни с кем говорить. Только спустя год он признался мне, что в те дни его терзали страшные угрызения совести. За то, что он не был с ней до конца откровенен. За то, что за предыдущие пятнадцать лет ни разу не собрался навестить ее. За то, что никогда не расспрашивал ее о своем отце. За то, что, даже сидя рядом с ней в больничной палате, так и не сказал, как он ее любит. «Мне кажется, – говорил Кей, – я только тогда по-настоящему понял, что значит – поздно…»
К сожалению, мы все вынуждены узнавать это на собственном опыте. Но, даже узнав, мы продолжаем совершать все те же ошибки…
Глава 23
В сентябре