Дни ветра. Влад Кан
Элайя Фант вернулся к своей непосредственной работе, вооружившись иглой, напёрстками и нитями, он был погружён в мысли, почему то, что мы искали так далеко, оказалось так близко, что можно было только руку протянуть.
Перебирая в памяти прошедшую неделю, он, наконец, вспомнил. Как-то к нему тоже пришёл молодой человек в форме и с нашивкой на груди – гербом Стэнс-колледжа. Кажется, по какой-то мелочи, и пришлось на пару минут выйти за необходимым в другую комнату. Из неё было слышно, как открылась дверь, и потом – другой голос: он говорил, чтобы Кристофер (так звали юношу) поторапливался, и что его ждут на перекрёстке. Кристофер предложил голосу подождать минуту, пока вернётся портной. Голос, который принадлежал, несомненно, Генри, согласился и по привычке снял шляпу, которую носил на людях ради пущей важности; но, не вытерпев и тридцати секунд, сказал, что будет ждать снаружи, вылетел на улицу.
Забавно, думал Элайя, пришивая пуговицы к распашонкам.
«И почему я не вспомнил об этом сразу»
Петля, петля.
«И как там вообще оказалась эта шляпа? Я же не мог положить её в шкаф старья»
Нить была перекушена и умело закреплена.
С последним швом Элайя Фант вспомнил, что герб Стэнс-колледжа – орлица с птенцами, а не колокол, обвитый лентами, который был на груди того парня.
4. Я вижу сквозь туман
В тот день всё было спокойно. На улице стоял туман, предвестник скучного вечера, особенно плотный для пятницы, а в доме стоял стол и множество других вещей, которых не трогал ветерок, запираемый двойными окнами. Если бы не десять картин в больших рамах, светящихся искренне-оранжевым светом так, что комната казалась озарённой очагом, можно было бы не усомниться, что простой мастер-портной сидит за работой, сшивая тряпицы по кусочкам, создавая некоторую цельность. Перед мастером – Элайей – на столе стояли в ряд девять игольниц, каждая подписана от 1 до 10. Отсутствие десятой он заметил только утром, когда перестал сосредоточенно втыкать иголки в подушечки, будто подбирая нужный порядок. От прикосновения к игольнице в виде туфельки с цифрой 6, вдруг начинала сильнее светиться шестая рама справа от Элайи. Воткнув иглу во вторую, он заставлял её переливаться, четвёртая тут же становилась из оранжевой жёлтой, девятая вовсе затухала, а остальные пока не реагировали на его манипуляции.
Провозившись с неполным комплектом некоторое время, он поднял голову и хлопнул себя по лбу, предусмотрительно отложив пачку иголок. Со словами «теперь ты точно знаешь, что они и без короны, оказывается, неплохо работают» он встал из-за стола и принялся искать десятую подушечку в последнем месте, которое осталось неисследованным – в собственном доме. Элайя для удобства дал такое название пропаже – «корона», хотя не видел её раньше и мог только представить. Впрочем, и другие игольницы напоминали скорее случайно сбрызнутое в холодную воду серебро со вставленной тканью, но для него это