Адмирал: Адмирал. Заморский вояж. Страна рухнувшего солнца. Михаил Михеев
небезопасно.
Лейтенант щелкнул каблуками, как заправский гренадер. Непрост мальчик, ой, непрост, куда интереснее, чем показалось вначале. С таким надо держать ухо востро. Впрочем, Гиммлер явно покровительствует Лютьенсу, иначе не приставил бы к нему охрану как раз на такие случаи. Поэтому бояться нет смысла, а вот поостеречься стоит.
– Спасибо вам…
Голос девушки не дрожал, похоже, успела прийти в себя. Крепкие нервы, хорошие, дурной экологией не измученные. Только сейчас Колесников сообразил, что перед ним та певичка из ресторана. Да уж, незадачливого ухажера понять можно, деваха красивая и, вдобавок, представительница профессии, которая считается легкодоступной. Так что пал мужик жертвой стереотипов. Оставалось лишь галантно поклониться:
– Не волнуйтесь, фройляйн. Мы должны защищать свой народ… в том числе и от недостойных его представителей.
Когда девушка села в машину и та, глухо ворча двигателем, скрылась в темноте, Роммель, внимательно наблюдавший за происходящим, только головой покрутил:
– Однако же вас уважают.
– О да, есть за что, – усмехнулся Колесников, доставая сигареты и мельком подумав, что пора бросать. А то снова рак заработать можно.
– А девушка красивая.
– Я женатый человек, да и вы, Эрвин, тоже.
Роммель лишь усмехнулся, но ничего не сказал. Так и закончился этот не в меру насыщенный событиями день.
На следующий день была церемония награждения. Рыцарский крест – награда при таких раскладах вполне ожидаемая и заслуженная, и, получая ее, Колесников ощутил настоящую гордость, хотя вроде бы должно было оказаться наоборот. Германия, фашисты, враги… Но ведь награда-то заслуженная! А главное, за таких же врагов. Будучи человеком, воспитанным на советском интернационализме, позже насмотревшимся на то, как начали относиться к русским те, кого эти самые русские вытащили из грязи, и пережившим и лихие девяностые, и хамство «цивилизованного мира», Иван Павлович имел вполне конкретные взгляды на международные отношения. Описывались они всего двумя фразами: «У России нет друзей, только враги и временные союзники, которые могут завтра стать врагами» и «Да хоть сдохните все, нам от этого не тепло и не холодно». Так что никаких угрызений совести в отношении уничтоженных британцев он не испытывал.
Там же он впервые увидел Гитлера. Точнее, Лютьенс-то его видел и раньше, воспоминания остались, вот только искаженные восприятием адмирала. Колесников же имел возможность лицезреть фигуру главного злодея двадцатого века впервые в жизни, и, надо сказать, впечатления оказались неоднозначными.
На растиражированный советскими фильмами образ Гитлер походил только мордально. Правда, здесь сходство было почти фотографическим, но на том оно и заканчивалось. Гитлер не выглядел психом или неадекватом, напротив, это был весьма обаятельный человек с буквально прущей во все стороны харизмой. Пожалуй, неудивительно даже, что он сумел не только захватить власть в Германии, но и до последнего момента,