Когда ты был старше. Кэтрин Райан Хайд
мне попозже, ладно?
– Ага, тогда и поговорим, – сказал я.
И отключил телефон.
Я понимал, как дьявольски болезненно будет заставить себя позвонить ему еще раз. Но я позвоню. Или он позвонит. Или мы оба позвоним. В жизни каждого другой теперь – неизбежность. Единственные двое, кто остались.
Когда я вернулся к машине, старушка едва-едва завершила процесс оплаты бензина с помощью кредитной карточки. Она никак не вязалась с выполнением такой задачи, как заправка машины.
– Вот что, я этим займусь, – предложил я, осознавая, что предложить надо было раньше. – Давайте я все за вас сделаю.
– Что ж, очень мило с вашей стороны. Вы милый молодой человек.
На какой-то момент я задумался. Задумался, а правда ли это.
Позже вечером, как раз перед заходом солнца, меня подобрала на дороге средних лет женщина в фургоне «Фольксваген». Стареньком. Настоящем атавизме былых времен.
Мне следовало понять, просто взглянув на фургон, что из него меня не выкинут за отсутствие патриотизма.
– Это ужасно, – проговорила женщина, даже не удосужившись назвать себя, вынуждая меня поведать свою историю или завязать пустую болтовню. Говорить приходилось громко, чтобы было слышно за натужно работавшим мотором. – Только еще ужаснее то, что нам предстоит сделать в ответ. А нам придется перейти в атаку и стереть их с лица земли. Разве не так?
– Я бы предположил, что так. Да, – выговорил я громко.
– Знаю, мы никогда этого не сделаем… знаю, что во мне говорит идеализм. Только мне бы хотелось, чтобы мы просто ничего не делали.
– Ничего?
– Это послужило бы примером для всего мира.
– Потрясающе, – выговорил я. – Каким же именно?
– Я не уверена. Кажется, я встретила кого-то более левого, чем я. Вы не считаете, что мы должны ничего не делать?
Я вздохнул. От усталости я уже не держался на ногах.
– Пытаюсь вообразить, если бы решение предстояло принять мне. Если бы мой сосед швырнул мне в дом зажигательную бомбу. И я был бы должен решать, что делать. Не думаю, чтобы я бездействовал. А вы? То есть, если бы сосед все еще находился рядом. Возможно, намереваясь проделать то же самое еще раз.
Женщина за рулем подумала над этим.
– Я бы не стала бомбить его дом и убивать все его семейство.
– Нет, и я бы не стал. Но я бы вызвал полицию.
– Ну да, только за такое-то кого вызывать?
– Не знаю. Только все равно считаю, что существует принцип правосудия. Между не делать ничего и стереть бомбами всех с лица земли и находится правосудие. Мы могли бы выяснить, кто несет ответственность, и затащить их в Гаагу, предать международному суду.
– Мы этого не сделаем, увы, – сказала она.
– Нет. Конечно же, нет.
– Я сожалею, что сказала то, что сказала. Это было глупо. И наивно.
– Нет. Это было обновлением данных. Новые знания.
Потом, только я успел подумать, что, видимо, пронесло, она спросила, где я был предыдущим утром в 8:46 и 9:03. И мне пришлось тяжело вздохнуть и рассказать свою историю сначала.
11