Литературный институт. Виктор Улин
его общежитие обителью муз, пьянства и разврата.
Разумеется, наша литобщага не была институтом в целом, но она с предельной точностью характеризовала саму ауру, в которой учились будущие художники слова.
4
Что касается пианства, то по этому поводу я имею твердо оформленное мнение: ведь сам много лет провел в грехе, лишь полтора года назад – по причине общего оскудения – пополнив ряды трезвенников.
* * *
Мой великий дед Василий Иванович Улин…
(Именно Василий Иванович, о чем постоянно напоминал дядя Костя – водопроводчик моего детства – приветствовавший его во дворе с хрестоматийной точностью:
– Василий Иваныч! Белого привезли!)
Мой великий дед – партийный работник союзного масштаба – всю жизнь прожил пьяницей.
До войны он не раз и не два сидел за столом с самим Кировым; великого любителя жизни мой дед перепивал в два счета по причине молодости.
Сергей Миронович принимал дозу и отстранялся; Василий Иванович выпивал еще стакан и шел плясать на голове: этот акробатический номер был его коронным трюком.
Во время войны дед занимал ответственные должности.
(Настолько ответственные, что однажды – будучи человеком гражданским! – получил табельное оружие для защиты от диверсантов и врагов народа.
Но из-за своей сугубо гражданской сущности не умел даже по-нормальному хранить пистолет.
Носил его в заднем кармане брюк и однажды попал в нехорошо пахнущую историю с туалетом системы «выгребная яма». Предвосхитил подвиг капитана Якименко из гениального сериала «Ликвидация».)
Мой дед возглавлял город Черниковск (ставший северной частью Уфы) – важнейший оборонно-промышленный центр, содержавший несколько нефтеперерабатывающих предприятий и завод авиационных двигателей генерала Климова (ими оснащались истребители «Як», самые массовые на войне). Все вопросы, связанные со снабжением энергоносителями, он решал по телефону «ВЧ» с самим Лаврентий Павловичем Берией: страшный руководитель НКВД «курировал» тяжелую промышленность.
И, кроме того, В.И.Улин был вторым секретарем Башкирского обкома ВКП(б). Проведя весь день в заботах, напоминающих рытье ямы в песке, вечером он ехал в обком (примерно на 60 км в южную сторону), где вынужден был просиживать до последних звезд в ожидании звонка Сталина, который любил ночные совещания по московскому времени (отстающему от уфимского на 2 часа).
Вернувшись домой под утро, дед выпивал бутылку водки – без которой не мог отключиться – и падал спать на несколько часов, чтобы с утра начинать все то же и по той же схеме.
Бабушка Прасковья Александровна Хабарова всю жизнь боролась с дедовым пьянством, однако говорила и не раз и не два:
– Дурак не пьет!
Словами этими она хотела подчеркнуть, что умный человек может оказаться в таком состоянии, когда лишь водка способна привести его в чувство.
* * *
Примерно то же самое, хоть и другими словами, говорил старый Хэм устами героя уже не помню какого из своих романов:
– Стоит