Свободные родители, свободные дети. Элейн Мазлиш
как мне никогда не удавалось!
Я целый месяц уговаривала Дэвида сходить в парикмахерскую. Ничто не помогало. А потом вдруг он заявил мне: «Ма, я хочу сегодня подстричься!» Как ты думаешь, Хелен, кто сотворил это чудо? Школьный уборщик! Знаешь, что он сказал? «Дэвид, тебе нужно подстричься»!
Я расскажу тебе о том, что было для меня тяжелее всего – и остается тяжелее всего. Я никак не могу привыкнуть не совать нос в дела детей! Мне до слез хочется их расспрашивать и делать замечания. Знаешь, чего я не говорю, когда Джилл приходит домой? Я не говорю: «Учительнице понравилось твое сочинение? Что она о нем сказала? Мы с тобой правильно сделали задание по математике? Твое новое платье тебе так идет! Кто-нибудь это заметил?»
Знаешь, как тяжело ограничиваться одним лишь «Привет, Тыковка» и ждать, когда она сама расскажет мне то, что считает нужным?!
Хелен впервые улыбнулась.
– Ну наконец-то! Наконец-то ты сказала нечто такое, чего я не должна делать со своими детьми! Моя собственная мать так измучила меня своими расспросами и замечаниями, что я не в состоянии так же относиться к собственным детям.
До сих пор каждую неделю я слышу от нее: «Ты выглядишь усталой, дорогая! Ты достаточно отдыхаешь? Джек, наверное, слишком поздно приходит с работы? Почему ты не вынимаешь мясо из морозилки заранее, а ждешь последней минуты? Твой ростбиф никогда не бывает готов вовремя. Я не хочу вмешиваться, дорогая, но мне кажется, что мясо гораздо вкуснее, если его разморозить заранее».
Когда я это слышу, Джен, то просто выхожу из себя. Сама не желая того, я начинаю оправдываться, говорю, что достаточно сплю, что у Джека сейчас много работы, что мясо можно готовить и замороженным, уверяю, что обед будет готов вовремя…
Знаешь, Джен, мне отвратительно говорить все это. Это все равно, что сказать своему ребенку: «Я должна быть частью всего, что происходит в твоей жизни. Я хочу вникать в каждую деталь. Ты не можешь справиться, не спросив мнения мамочки и не получив ее полезного совета…» И самое худшее в этом то, что постоянные замечания и вопросы лишают ребенка возможности экспериментировать, пробовать, ошибаться и находить собственные решения.
– Ты права, Хелен! – радостно воскликнула я.
Я посмотрела на подругу. Судя по ее красноречию, она знала гораздо больше, чем ей казалось.
– Хелен, – сказала я, – давай остановимся. Ты только что чуть не убедила меня в том, что ты чрезмерно внимательная мать, стремящаяся защитить своих детей от всего на свете. Если бы я хоть на минуту перестала думать, то решила бы, что ты такая и есть.
Хелен смотрела на меня с удивлением.
– Ты не забыла конкурс рисунков, в котором принимала участие Лори? – напомнила я.
– А, тот самый… – неуверенно протянула Хелен.
– Именно тот самый! У тебя была масса возможностей вмешаться. Лори изо всех сил старалась, чтобы ты приняла решение за нее. Она ходила за тобой хвостом и спрашивала: «Мамочка, а что мне нужно делать? Мне нужно принять участие в конкурсе или нет? Как