.
не мог никто. Леди Маллингс была сама доброта, а несколько лет назад даже вылечила у мисс Мэнсис поражённое артритом бедро. И помогла леди Маллингс не только мисс Мэнсис: очень многих она лечила молитвами и наложением рук, – но никогда не ставила это себе в заслугу. «Что-то или кто-то действует через меня, – говаривала она, – я всего лишь посредник». Умела она также, как неожиданно вспомнила мисс Мэнсис, находить пропавшие вещи. Вернее, она видела внутренним взором то место, где пропавший предмет находится.
Как-то к ней обратилась миссис Крабтри, у которой пропало кольцо. «Я вижу его в тёмном месте, – сказала леди Маллингс. – Оно лежит как будто в грязи… нет, это скорее джем… Теперь что-то двигается… Да, это паук. А теперь я вижу воду… Ох, бедный паук!» Кольцо нашли в S-образной сливной трубе под раковиной.
– Я специально сегодня пришла немного раньше, – говорила между тем леди Маллингс, взяв свои перчатки, – и, боюсь, должна сейчас уйти, потому что кое-кто собирается нанести мне визит в шесть тридцать… Похоже, кое у кого неприятности, так что мне лучше поспешить. Ах, батюшки мои, что же делать со всеми этими чашками и тарелками…
– О, не беспокойтесь: я этим займусь, – заверила мисс Мэнсис. – Да и миссис Уитлейс поможет, если что… Не правда ли, миссис Уитлейс?
– Разумеется, помогу! – воскликнула та, вскакивая со своего места.
Она начала собирать тарелки, и мисс Мэнсис вдруг почувствовала, что улыбается, несмотря на все свои нынешние тревоги. Почему, подумалось ей, миссис Уитлейс всегда кажется такой счастливой? Ну, положим, не всегда, но большую часть жизни…
Мисс Мэнсис очень тепло относилась к Китти Уитлейс, которая до замужества была О’Донован. Она приехала из Ирландии в возрасте пятнадцати лет и работала на кухне в Фэрбанкс-Холле – в «добрые старые времена», как они теперь говорили. Поначалу она тосковала по дому и чувствовала себя одиноко, но её обаяние и желание угодить постепенно покорили старую мрачную кухарку миссис Драйвер. Спустя несколько лет то же самое обаяние поразило и сердце Берти Уитлейса, помощника садовника. Позже Уитлейс отказался от этого места и перешёл к приходскому священнику, где стал главным и единственным садовником. После свадьбы Китти последовала за ним, и её взяли в тот же самый старый дом прислугой, но она должна была выполнять обязанности и кухарки, и горничной.
К сожалению, теперь дом приходского священника пустовал, но Уитлейсы по-прежнему жили там на положении сторожей. Дом эпохи Тюдоров был внесён в реестр как объект исторической ценности, чтобы приход сохранял его, как и церковь с её знаменитой крёстной перегородкой, отделявшей клирос от нефа. Мистер Уитлейс именовался теперь церковным служителем, а миссис Уитлейс – уборщицей в церкви. Они очень счастливо жили в пустом старом доме – вернее, в пристройке с кухней, которая была больше похожа на коттедж.
В дальнем углу ризницы была раковина, чтобы брать воду для цветов. Пока мисс Мэнсис наполняла помятый чайник, стоявший обычно на сушилке, зажигала