Горечь сердца (сборник). Лариса Склярук
овладело предчувствие беды. Темноглазое лицо потеряло своё всегдашнее коровье спокойствие, облагораживаясь потрясением и страхом. Как глупа она была ещё несколько минут назад, какие мысли пустые лезли в голову! При чём тут платье, манеры, походка? Разлука?.. Разлука! А-а-а! Ведь их ждёт разлука! Какой смерч их закрутил? Куда он их выбросит?
Толстый городовой равнодушно зевал, выворачивая рот. В кинематографе «Ампир» на углу улицы шла картина «Налетели злые коршуны». Это о ком? На нас налетели? Что же, как же…
И Тайбель отчётливо, остро почувствовала, что её жизнь такой, какой она была сейчас, в жарком августе 1914 года, уже больше никогда не вернётся. Никогда. Из глаз женщины потекли слёзы. Буквально задыхаясь, она вцепилась в руку Пини. Куда ты, куда? Вернёшься? Вернёшься?! Испуганные глаза молили. Она едва сдерживалась, чтоб не заголосить в голос, как все эти женщины, не зарыдать взахлёб, оплакивая свою судьбу, судьбу мужа, судьбу страны.
Прощай, жена. Не так, бывало,
Твои глаза я целовал,
Когда клонилась ты устало
И первый сон нас разлучал.
А здесь… Да ты ль, голубка, полно,
Стоишь у поезда – бледна,
И безнадёжна, и безмолвна,
Близка… И так отчуждена…
Мы – те же, любим, как любили.
Так чьей же силой решено,
Чтоб мы друг друга схоронили?
Ну, с Богом… Грозно и темно
Глядит мой путь… За ним забвенье.
Не будет жизни там былой!..
Борясь со страхом в озлобленье,
Припав к брустверу головой,
Я тупо ждать приказа буду…
Мне ласк твоих не вспомнить там…
Прощай, живи и… верь, как чуду,
Что может быть свиданье нам.
А там, вдали – в чужой траншее —,
Не те же ль слёзы и мечты?
Так для чего ж мы клоним шеи
И гибнем тупо, как скоты?
– Готово. Едем![15]
Глава шестая
Эй, ребяты, не сиди, На штыки время идти!
Поначалу Фёдор даже обрадовался призыву. Влекло любопытство. А что, и город увидит, и земли иные. Не всё же в деревне торчать, быкам хвосты вязать. Как то не думалось ему, что придётся убивать, а возможно, и самому быть убитым. Повторял, как заведённый, за всеми:
– Пора немца бить. За Веру, Царя и Отечество.
Молодой задор, ухарство так и рвались наружу. Мысли о войне, о фронте дурманили, как вино. В новых яловых сапогах и рубашке навыпуск прохаживался по селу, девок смущал.
Отвозить сына в город собрался Антип. Васса тоже просилась, но Антип отрезал сурово:
– Не на ярмарку едем.
Ульяна стояла на крыльце. Печально, по-бабьи подперев ладонью лицо, концом платка вытирала катившиеся по щекам крупные слёзы. Не голосила, не охала. В глазах были боль и покорность судьбе.
Антип подогнал телегу, положил в неё мешок с вещами. Фёдор
Войтоловский Л. Н. «Всходил кровавый Марс: по следам войны», с. 72. RuLit.