Товарищ Альбер распорядился. Олег Агранянц
в скромном сером платье. Та уступила ей дорогу, но пошла следом. Так они прошли несколько метров, потом Бесá обратила внимание, что девушка идет за ней почти вплотную. Она остановилась:
– Вы мне хотите что-то сказать?
– Да. Я хочу поговорить о Пьере Дюмоне. Он лежит в морге вашей клиники.
Бесá остановилась:
– Пьер Дюмон? Он не был моим пациентом.
– Верно. Не был. Но вы когда-то были знакомы. Разве это не так?
– А вам какое дело?
– Прямое. Я его подружка.
– Соболезную.
– И все?
– Что еще?
– Неужели вам безразлично, как умер человек, которого вы знали?
– Ах, вы об этом! Люди смертны. Я врач, и мне это хорошо известно.
Она пошла быстрым шагом, девушка не отставала:
– Ладно. Тогда по-другому. Вам о чем-нибудь говорит название загородного отеля «Отдых в лесу»?
– Я там бывала.
– С кем? Когда?
– Не помню.
– Именно в этом отеле он и умер. Точнее, погиб. Его всегда тянуло в этот отель, в этот парк… Он очень любил старинную черную веранду у входа в парк, ее покосившиеся скамейки, зеленый от мха стол…
Она говорила медленно, растягивая слова. Бесá ее перебила:
– Вы там тоже бывали?
– Почему вы так решили?
– Просто вы очень подробно рассказываете. Подробно. И я бы сказала, художественно. Но, впрочем, мне до этого нет никакого дела.
– Нет, я там не бывала. Я получила от него открытку… Если бы я знала, что это его последние слова… Он написал мне, что очарование этого парка напоминает ему о том времени, когда и вязы казались не такими черными, и эта мрачная веранда была веселее.
– Вы очень сентиментальны. Навязчиво сентиментальны.
– Перед лицом смерти…
Они уже подошли к кафе. Бесá остановилась:
– Он кончил жизнь самоубийством?
– Нет. По-моему, нет. Хотя временами был близок к самоубийству. Он упал с веранды. Головой о каменную лестницу.
– Он был пьян?
– Он не пил. Он кололся. Но главное – не в этом. Его что-то мучило. И он не видел выхода.
– Наркотический синдром? Несчастная любовь?
Девушка замахала руками:
– Он меня любил. И я его любила.
Они вошли в кафе.
Актриса и Детектив
– На сегодня всё, – скомандовал режиссер.
Актеры начали расходиться.
– Ты куда? – спросила костюмер у Люси.
– У меня небольшое свидание.
Сегодня утром она позвонила некоему господину Медeгó, в справочнике он значился как частный детектив, и сказала, что хочет с ним встретиться.
– В три часа около старинных часов на площади у собора, подойдет? – предложил Медeгó.
Люси согласилась.
Вышла из театра она вместе с режиссером.
– Не забудь, завтра в десять, – напомнил он. – Начнем с твоего монолога о защите лесов.
– Хорошо. С монолога о защите лесов. До завтра.
Когда она подошла к площади, часы пробили три раза. Детектива еще не было.
На нее обращали внимание. Но не только потому, что одета она была необычно: полупрозрачная красная блузка и почти волочащаяся по земле черная юбка, но и потому, что актрис местного театра в городе знали. Она к этому привыкла, и если кто-то с ней здоровался, приветливо улыбалась.
Наконец к ней подошел высокий рыжеволосый парень в яркой ковбойке и джинсах. Вероятно, это был тот человек, которого она ждала:
– Извини, задержался. Дела…
Она недовольно покачала головой:
– Ты всегда опаздываешь, Медeгó? Или только на свидания?
– На деловые свидания, крошка. Только на деловые свидания.
Люси осмотрела его с головы до ног:
– Ты действительно частный детектив?
– Могу показать лицензию.
– Не надо. Чем ты сейчас занимаешься?
– Это мой профессиональный секрет.
– Профессиональные секреты отличаются от личных тем, что их можно дороже продать.
– Я клиентов не выдаю.
– Таких не встречала. Ты в принципе против денег?
– Деньги нужны всем. Но я привык зарабатывать честно. И есть вещи ценнее денег.
– Поняла. Долг. Любовь. Чистые чувства. Отгадала?
– На верном пути.
– Ты знаешь кафе «Родник невинных бродяг»?
– Ну.
– Нам надо где-то сесть и спокойно поговорить. Согласен?
– Согласен.
– Я все про тебя знаю.
– И что ты знаешь?
Они