Метресса фаворита (сборник). Юлия Андреева
мнение, отыскав нечто незамеченное самим Александром Ивановичем.
– Похоронят, да хоть архимандрит Фотий[54], друг Алексея Андреевича, приедет. Граф только что о нем изволил упомянуть и записку накропал, чтобы поторапливался. Если я правильно понял, он уже в пути, во всяком случае, Фёдор Карлович сейчас отправляет курьера в Новгород, где тот должен перехватить этого самого Фотия и доложить ему о положение дел. Зная его темперамент и служебное рвение, могу предположить, что сей господин станет всю ночь гнать лошадей, так что в самом скором времени мы будем иметь счастье лицезреть сию высокую персону.
– Как считаете, его сиятельство не присоединится к нам? – поинтересовался Псковитинов, оглядывая стол.
– У Алексея Андреевича сильное расстройство всей нервной системы, застой печени и рефлективное страдание сердца. Кроме того, он практически ничего не ест, я с трудом вливаю в него целебные отвары…
После ужина Псковитинов не выдержал и, распустив всех, бросился в спальню, где отослал пытавшегося раздеть его незнакомого слугу и, сняв одежду без посторонней помощи, завалился спать. Последнее, что он вспоминал, ворочаясь на подушках, были имена его адъютантов: Аркадий Белозерский, Николай Кириллов, Семен Медведев, и новый писарь Сергей Алексеев, удивительно, что его-то не признал, сын хороших знакомых, соседей Корытникова. Вроде совсем недавно в коротких штанишках бегал, и вот же… на тебе, быстро растут детишки на чужих-то руках. Повторив имена несколько раз, чтобы точно запомнить, Александр Иванович провалился в тяжелый сон.
Юноши все, как на подбор, из хороших семей, так что Псковитинов, если прежде и не встречался лично с отобранными для него адъютантами, то, по крайней мере, знал их родителей. Сергей Алексеев, как уже было сказано, являлся ближайшим соседом Корытникова, мало того, по не подтвержденным пока сведениям, вот уже год без малого тайно, ну, так тайно, что все в округе знали, сох по Машеньке.
«Слушаю-с! Готов служить! Приложу все свои силы! Постараюсь! Сделаю все, что прикажете», все они относились к полку, которым командовал Алексей Андреевич, к полку его имени! Все рвали в бой, мечтая в самом скором времени проявить себя надлежащим образом, схватить удачу за хвост. Так что Псковитинов был почти уверен, что временная работа в качестве его адъютантов для каждого из этих молодцев отличный шанс обратить на себя внимание командования. А значит, и служить они будут не за страх, а за совесть. Невольно вспомнился девиз Аракчеева: «Без лести предан». Хороший девиз!
Глава 7. Тайный визит
Как русский Цинциннат[55], в душе своей спокоен, Венок гражданский свой повесил он на плуг. Друг Александра, правды друг. Нелестный патриот – он вечных бронз достоин! Что зависть для него? Как мощный исполин, Он смотрит на нее с презреньем! О Русская земля! Гордись им: он твой сын, Бессмертный – самоотверженьем!
Архимандрит Фотий (в миру Петр Никитич Спасский, 1792–1838) – «Политический деятель, патриот России». Архимандрит новгородского Юрьева монастыря. Особенно ярко архимандрит Фотий проявил себя как противник масонских лож и мистицизма.
Цинциннат Луций Квинкций – римский консул V в. до н. э., почитавшийся как образец патриотизма; после блистательных военных побед неизменно возвращался в свое поместье.