Метресса фаворита (сборник). Юлия Андреева
столько на несравненного ангела Анастасию Федоровну, сколько метили в меня. Двадцать пять лет верной дружбы чего-то да стоят? Как вы считаете? Враги мои, что много раз покушались на жизнь мою, на этот раз рассчитали удар с пугающей точностью. Они понимали, меня можно отравить, можно зарезать, застрелить, но я сильный мужчина и, даже оставшись без охраны, вполне способен дать отпор. Бросившийся на меня с ножом или со шпагой вряд ли вернется с этого предприятия живым и здоровым. Кушанья, которые подают мне, пробуют мои люди, так что покончить со мной не так-то просто. Другое дело… – Его руки рефлекторно сжались в кулаки, голос дрогнул, в глазах блеснули слезы. – Другое дело – убить близкого мне человека. Вы понимаете, с момента, когда мне сообщили об убийстве Настеньки, ведь я не сплю уже без снотворного. Я не могу нормально трудиться. Не могу думать и принимать решения. Случись что в военных поселениях, я… Иными словами, вчера я написал письмо государю, он знавал Анастасию Федоровну и для него это тоже, если и не удар, то известие из ряда крайне неприятных. Так вот, я писал… – Он приложил платок к глазам и держал его какое-то время, собираясь с силами. – Вот, послушайте: «Легко может быть сделано сие происшествие и от постороннего влияния, дабы сделать меня неспособным служить Вам и исполнять свято Вашу волю…».
Аракчеев высморкался.
– Я имел в виду, что ее убили с целью ослабить меня, деморализовать, вывести из строя. Чтобы я не мог уже служить его императорскому величеству, как служил все эти годы. Я говорю все это вам, чтобы вы ведали ход моих мыслей и делали соответствующие выводы. – Он хлопнул об стол письмом, припечатав его сверху ладонью с растопыренными пальцами.
– Все. Более не смею задерживать вас. Назавтра жду на церемонии погребения.
Поняв, что все, что хотел граф, он сказал, Псковитинов с достоинством поклонился и вышел из кабинета.
Остальные допросы челяди в тот день не сдвинули расследование с мертвой точки, только староста Шишкин припомнил, как года три назад на постоялом дворе, что у рынка, подрались каретник с помощником землемера. Да так, что помощник землемера вскоре скончался от побоев. Надо было арестовать каретника, но прогулочная коляска госпожи Шумской нуждалась в ремонте, так что она сначала попросила явившихся за убивцей служивых маленько обождать, а потом и вовсе приказала Шишкину изыскать в Грузино какого-нибудь другого преступника, менее ценного и необходимого в хозяйстве. Каретник был действительно отменным мастером, и заказы на него сыпались от всех соседей, так что староста, поразмыслив так и сяк, собрал односельчан, и всем миром они порешили назвать убийцей калеку-пастуха. Пасти коров и подросток сможет, а каретника расточительно – под суд отдавать, от него прок в хозяйстве великий.
Пастуху же за его добровольную помощь общине починили крышу в доме, взяли старшую дочь Федосью в горничные к госпоже, а также со временем обещали пристроить к делу ребят поменьше. В общем, все остались таким решением