Исход. Эндрю Лапкин
двадцатый, потом все реже и реже. Горькие вспышки стали похожи на черную едкую слизь, которую ему бросали в лицо, как только моделирование ситуации подходило к концу. Наконец весь шоколад кончился: он начал утопать в черной слизи. Губы Ронни задрожали, на глазах проступили слезы. Его едва слышные завывания можно было уловить в вентиляции дома. Черная слизь уже полностью покрыла тело и почти затянула лицо. Он закричал что есть сил, а потом воздух в его легких иссяк. Андерсон стал барахтаться на кровати, пытаясь содрать слизь с лица, но она уже лезла в рот, глаза и ноздри. Еще секунду спустя черный кокон полностью поглотил его. Ронни изо всех сил пытался выбраться наружу, но ничего не удавалось: черные вспышки стали происходить быстро, как пролистывание книжных страниц. Он почувствовал, что его покидают жизненные силы. Безумие встречало его с распростертыми объятиями, и Ронни стало казаться, что он разучился дышать.
На столе задребезжал мобильник и издал звуковой сигнал, уведомляющий о том, что ему пришло текстовое сообщение. Черная слизь моментально растворилась, и воздух снова наполнил легкие. Он принялся вытирать ладонями мокрое от слез лицо, пытаясь снова научиться дышать.
«Доброе утро, мистер Андерсон! Напоминаем вам, что завтра вы должны прибыть в студию для участия в игре „Все или ничего“. Мы ожидаем вас к 17:00. Желаем вам удачи и приятного дня!». Ронни сначала усмехнулся, прочитав это, а потом и вовсе разразился истерическим смехом.
К счастью, на эти два дня он отпросился с работы. Ронни приподнялся на кровати и опустил ноги на пол. Дыхание все еще было тяжелым, ко всему прочему легкие издавали тихий свист. Андерсону это не нравилось, но он был уверен, что последствия очередного приступа паники скоро пройдут. Ничего похожего с ним раньше не случалось, но и обстоятельства были особые! Нужно было прекратить это безумие.
Рональд встал, и картинка в глазах замерцала, как старая лампочка. Но он продолжил себя уверять, что это вот-вот кончится.
Тебе нужен свежий воздух, – Большой Рональд поделился с ним мудростью.
– Свежий воздух, так свежий воздух – пробормотал он сам себе. Превозмогая все трудности своего состояния, Ронни надел на себя то, что под руку попалось. Скрючившись, дрожа всем телом, он спускался по лестнице, обтирая плечом стену, но изредка качка на борту «Линкора Андерсон» бросала его на перила.
Оказавшись у двери, ведущей на улицу, он с размаху толкнул ее и, словно выбираясь из лап маньяка, который душил его пластиковым пакетом, стал жадно глотать воздух. Даже после самой тяжелой тренировки по легкой атлетике в юности, он так не жаждал свежего воздуха. Он показался ему чище и слаще, чем когда-либо. Невероятно, но это помогло! Ронни снова возвращался в строй. Все чувства обострились до предела: нужно было сходить по-маленькому, проснулся ужасный голод, левая ключица болела от того, что он до крови расчесал ее. Скосив глаза, он увидел,