Озорнуха. Роман о воспитанниках детдома. Владимир Аполлонович Владыкин
личного опыта не каждый способен на глупость.
– На трезвую голову, конечно, не получится. Вот твоя мать, думаешь, почему пьёт? Она кайф ловит!
– О ней лучше молчи, Поль! Если хочешь знать, её непутёвая жизнь вынудила. Я ненавижу твой жаргон, и если дорожишь моим уважением – меняйся.
– Ей просто что-то надо говорить в своё оправдание. Впрочем, надо уметь пить, а не квасить. И не учи меня как надо говорить. А твои книги разве научат, как надо жить. Ты сама говорила, что книги не совпадают с жизнью.
– Ну и что, они учат говорить и поступать правильно, учат умным отношениям, а для меня это главное. Но я чувствую, как ты нависаешь надо мной, как ястреб и пытаешься заклевать мою душу…
Этот разговор с Полем она не закончила, он говорил о каких-то тёмных делах, которые ей были чужды. Но она уже сама чувствовала, что он имел в виду. Её мать знакома с дном жизни, и этот её опыт вызывал у неё страх. И теперь как бы предостерегал её от ошибок, чтобы не оказаться за опасной чертой.
Последний разговор с Полем внёс в её неокрепшую душу смятение. Он подготавливал её к принятию того мира, который окружал Диану в том месте, где подростки играли в карты и пили вино. Это была та явь, о которой она не читала. А если об этом ей не попадались книги, а только идейные, значит, она должна сама разобраться в том гадком, что происходит в жизни и отравляет детские и юные души.
Рано или поздно человек незаметно для себя переступает одну грань познания и переходит к более сложной. Вот такой гранью и явилась для Дианы та пока единственная вылазка в город, когда она очутилась в том самом флигеле. И первые глотки доморощенного вина обещанного удовольствия ей не доставили. А когда началась игра в карты, хмельные девушки раз за разом проигрывали, и за это снимали с себя по одной вещичке. Было видно, что к такому добровольному раздеванию им уже не привыкать, и сидели почти нагишом. Для Дианы же это показалось чудовищной дикостью. Конечно, девушки до конца всё белье не сняли, поскольку им также было важно отыграться, чтобы заново одеться. Естественно, эта процедура хорошо была разыграна хозяином флигеля специально для Дианы, о чём она тогда не догадалась. Но она даже и не подумала снять с себя платье, после того, как проиграла Полю, намеренно закидавшего её карты козырями. Да и сами карты с пошлыми изображениями двух особей у неё вызывали полное смятение чувств. Она украдкой от себя с непреоборимым любопытством рассматривала запечатлённые в её понимании грязные сцены мужчины и женщины. Эти картинки в разных вариациях ничего хорошего не внушали, кроме того, что все они как-то остро обжигали целомудренную душу, и между тем вызывали у неё известный искушённым людям интерес. А чтобы его в себе немедленно подавить, Диана закрыла глаза и вдруг разорвала пополам несколько карт, затем быстро встала и гордая пошла, она даже не опасалась, что сейчас за ней погонятся пацаны, которые корчили из себя блатных. Впрочем, она хотела одного, чтобы Поль вернул её и перед ней при всех извинился. Как он мог