Преступления против жизни в странах общего права. Анастасия Малешина
обратиться к судебной практике, то некоторые решения оказываются достаточно необычными, необычными настолько, что меняют наши представления о традиционной семье радикальным образом. В настоящее время многообразием форм семьи никого не удивишь, подчас семьей называют союзы, в которых не всегда можно определить, кого считать матерью, а кого отцом ребенка, особенно когда имеют место сложные схемы ВРТ, тем не менее сложились и получили закрепление механизмы определения родителей ребенка, и в идеале их должно быть два – отец и мать. Постепенно начинает складываться практика признания «множественности» родителей при установлении происхождения ребенка, множественности не только фактической, но и юридической[277].
Так, Высший суд штата Пенсильвания в 2007 г. в решении по делу Jacob v. Shultz Jacob признал, что у ребенка может быть три родителя – биологическая мать, ее партнер того же пола и донор спермы или генетический отец[278].
Вопрос о возможности и допустимости утилизации оставшихся от цикла экстракорпорального оплодотворения эмбрионов вновь затрагивает проблему определения их правового статуса, а в случае его особого закрепления – о допустимости искусственного прерывания беременности.
Например, когда вопрос об уничтожении неиспользованных эмбрионов встал перед Верховным судом штата Теннеси при рассмотрении дела Davis v. Davis, судьи пришли к выводу, что прежде, чем дать ответ на вопрос, что делать с эмбрионами, необходимо понять, чем они являются с точки зрения права. В данном решении суд посчитал, что эмбрион нельзя рассматривать ни как объект правоотношений, ни как обладающую правовым статусом личность, эмбрион являет собой «временную категорию, которой надо оказывать особое внимание в силу его значения для будущей жизни»[279]. В подобных ситуациях необходимо руководствоваться ранее достигнутым супругами соглашением. Если последнего нет, то на чаше весов оказываются интересы каждого из партнеров, потенциальная возможность каждого из них реализовать себя как родителя, при этом мужчина и женщина, несмотря на то что процедуры ВРТ для женщины являются более инвазивными, абсолютно равны в своих репродуктивных правах.
Наконец, немаловажным фактором среди причин отсутствия должного правового регулирования в сфере вспомогательной репродукции человека в США является финансовая выгода клиник, ее осуществляющих. Например, один цикл экстракорпорального оплодотворения в США в среднем стоит от 13 000 долл. до 15 000 долл., что значительно превосходит цены на аналогичные процедуры в Канаде или европейских странах. Услуги суррогатной матери могут обойтись в 50 000–60 000 долл., а использование донорской яйцеклетки, начиная от 5 000 долл. до астрономической суммы в 100 000 долл. – в зависимости от «качества» генетического материала, причем львиная доля этих трат в большинстве штатов не покрывается медицинской страховкой, либо устанавливаются значительные ограничения для пар, желающих прибегнуть к ВРТ, воспользовавшись
См. подробнее:
Jacob v. Shultz-Jacob. 923 A. 2d. 472, 482 (Pa.Super. Ct. 2007). Джодилин Джейкоб и Дженифер Шульц-Джейкоб заключили в 1996 г. брачный союз в штате Вермонт, проживали вместе и воспитывали четверых детей: двоих племянников Джодилин, которых она усыновила, и ее двоих биологических детей, которых она зачала с помощью друга Карла Фрэмптона. Он не только выступил донором спермы, но и принимал активное участие в жизни и воспитании детей. После того как пара рассталась, встал вопрос о том, кому будет принадлежать право преимущественной опеки над детьми, как определить их местожительство, на кого возложить бремя их содержания. Учитывая фактические обстоятельства дела, а именно активное участие каждого в воспитании детей, суд постановил считать родителями всех детей женщин, определив местожительство с Джодилин, родителями двойни – женщин и их друга – донора спермы, на каждого из родителей при этом была наложена обязанность по содержанию детей.
Davis v. Davis, 842 S.W.2d 588, 597 (Tenn. 1992). Согласно обстоятельствам дела, после развода супруг возражал против донорства эмбрионов бесплодной паре. Его жена первоначально хотела использовать их сама, но к тому моменту, когда дело дошло до Верховного суда штата, передумала и решила подписать соглашение о донорстве эмбрионов. Суд посчитал, что в данном споре нежелательное отцовство является бо́льшим «бременем», нежели осознание женщиной того факта, что после всех усилий с ее стороны никому из полученных эмбрионов так и не суждено стать человеком. При этом было отмечено, что вопрос решался бы по-иному, если бы супруга по-прежнему хотела использовать эмбрионы сама, учитывался бы также такой факт, как наличие у нее другой возможности стать матерью.