Твое сердце будет моим. Наташа Престон
прости. Я тут распинаюсь о том, как мне тяжело, а ведь это ты нашла его.
– Это был кошмар. Я никак не могла оторвать взгляд, просто стояла и смотрела, смотрела. А его грудь…
Поспешно прикусываю язык, чтобы случайно не проболтаться. Мне уже никогда не забыть то, что я увидела, но совсем не обязательно, чтобы этот ужас преследовал и Сиенну тоже.
Она прислоняется к стойке рядом со мной.
– Как ты думаешь, он мучился? – У Сиенны дрожат губы.
– Не знаю.
Судя по тому, что я успела увидеть, еще как мучился. Я отвожу глаза и обхватываю себя руками.
– Думаю, полиция вскоре найдет ответы. Я уверена.
– Правда? А я вот не чувствую, что мы в безопасности.
– Надеюсь. Мы должны надеяться.
– Как, по-твоему, что же случилось, Лайла? – спрашивает Сиенна, понизив голос.
Я пожимаю плечами.
– Я думаю… Сонни гулял и ввязался в ссору с кем не надо. Тот вышел из себя и… пырнул его. А потом оттащил в первое попавшееся здание, в первую попавшуюся комнату.
А еще вырезал ему сердце.
– И эта единственная открытая комната по странному стечению обстоятельств оказалась именно той, в которую должны были прийти вы с Чейсом?
– Да. Если никто не бронировал другие комнаты, они остались запертыми до начала занятий. Но мы забронировали эту на раннее утро, а значит, ее открыли накануне вечером, и она была открыта всю ночь, – предполагаю я. – Но давай не будем забегать вперед. Надо верить в то, что полиция знает, что делает. Как тебе кажется, может, нам связаться с родными Сонни?
– Даже не знаю. Давай выждем еще пару дней, вдруг они сами позвонят. Может, захотят поговорить.
– Может. Но мне хочется знать, что нам теперь делать.
Сиенна хмурится, склоняя голову набок:
– Мы сейчас ничего сделать не можем.
– Да. Ты права. Ничего, – отзываюсь я.
– Тебе необходимо себя чем-то занять?
У меня что, на лбу все написано?
– Я… я просто не люблю ждать. Я должна хоть что-то делать.
– У тебя же целая гора домашки, разве нет?
Я киваю.
– Ну вот и займись ею, если это тебе поможет.
Только сегодня утром мы нашли труп нашего друга. Вряд ли после такого можно преспокойно открыть конспект и сосредоточиться на учебе. Но я понимаю, о чем она.
– Сиенна, а ты как спасаешься?
– Чай и слезы. Надо давать выход эмоциям. Можно кричать, можно плакать, лишь бы не держать в себе.
– Я запомню, – вздыхаю я.
Легко ей говорить. Держать все в себе – совсем не здорово, я знаю это по собственному горькому опыту, но поделать с собой ничего не могу. Мне страшно давать волю эмоциям: вдруг не смогу остановиться? Именно так получилось, когда не стало родителей. Я потеряла над собой контроль.
В кухню заходят остальные.
– Выкладывай, Айзек, – говорит Шарлотта, бросая на нас с Сиенной многозначительный взгляд. – Он считает, что нашел подозреваемого.
– Говори, – подбадривает его Сиенна.
Айзек откашливается.
– Я