Введение в конституционное право с разъяснением сложных вопросов. М. А. Краснов
в биологической науке, когда нужно обобщенно сказать о морфологических и функциональных особенностях организма животных и человека, сложившихся на основе наследственных и приобретенных свойств. Но в таком значении и мы его иногда применяем в обыденной жизни, например если хотим объяснить свою полноту или худобу: «У меня такая конституция». Применительно к государствам конституции в этом, «биологическом», смысле существовали даже в древнейших восточных деспотиях. Сердцевиной таких конституций был полный произвол правителя: например, возможность лишить свободы, собственности или самой жизни любого из своих подданных даже без объявления причин (как царь Ирод, приказавший избить младенцев – уничтожить 14 тысяч ни в чем не повинных детей до двух лет).
Выдающийся немецкий юрист Георг Еллинек (1851–1911) именно этот смысл имел в виду, когда утверждал:
«Всякий постоянный союз нуждается в порядке, согласно которому создается и исполняется его воля, ограничивается его компетенция, регулируется положение его членов в самом союзе и по отношению к нему. Такого рода порядок называется конституцией. У каждого государства имеется, таким образом, своя конституция. Государство без конституции было бы анархией. Конституция свойственна даже “тирании” в античном смысле – так называемым деспотиям, равно как и такому строю, где правление находится в руках демократического комитета общественного спасения вроде французского 1793 года»[49]. Тут, правда, Еллинек несколько противоречит себе, поскольку чуть выше он сказал об «ограничении компетенции», что не очень совместимо с понятиями «тирания», «деспотия», пусть и в античном понимании.
Второе словарное значение слова «конституция» – установление. Нетрудно видеть, что оно подразумевает уже чье-то оформленное веление. Именно в таком, «юридическом», значении слово «конституция» известно давно. Так назывались отдельные указы римских, затем византийских императоров до VII в. н. э. Но даже если акты, менявшие систему государственных органов, официально так не именовались, исследователи Древнего Рима тоже называли их конституциями. Например, у известного исследователя римской государственности и быта Теодора Моммзена (1817–1903) часто можно встретить слова о конституции какого-либо политического деятеля республиканского Рима (Мария, Гая Гракха, Суллы или Помпея)[50]. В Средние века словом «конституция» обозначались уставы некоторых монашеских орденов (русское слово «устав» – буквальный перевод слова «конституция» в значении «установление»), а также акты, определявшие структуру управления ряда европейских городов-республик.
Однако не всякое устройство и не всякое установление можно обозначить термином «конституция», а только такое, которое предполагает нечто принципиально важное. Об этом, собственно, свидетельствует сам корень «const», означающий постоянство, устойчивость, укорененность. О различии между фундаментальным и производным, кажется, впервые было сказано Аристотелем (384–322 гг. до н. э.): он выделял основу государства (политию) и законы, изданные на этой основе (номос). Такое понимание и было заимствовано
См.: