Robbie Williams: Откровение. Крис Хит
стиркой, и они мне все стирали. Не знаю, хороший этот поступок или нет. Для меня лично в рехабе это было прекрасно. Повезло мне».
Когда ты в рехабе, и все знают, что ты там, с тобой пытаются связаться. Людям кажется, что сейчас самое подходящее время связаться с тобой, что тебе интересно их слушать будет. По словам Роба, там в Аризоне он получал массу навязчивых писем и думал: «Иисусе Христе, я ж три ночи назад чуть не сдох!»
Авторша одного письма сообщала, что он ей не нравится, потому что Нил Даймонд ей нравится гораздо больше. Но ей показалось, что ему понравится прочитать вот что: «Проблема в том, что у тебя слишком много времени, вот поэтому-то ты и в клинике». Также она упомянула, что ей бы нужен белый микроавтобус, чтобы загрузить туда свои вещи, так что, может быть, он в свое свободное время заедет-поможет?
Это письмо принес Робу отец.
«Батя ей ответил, как будто он – менеджер: “Благодарим Вас за Ваше письмо. Ваше письмо вместе с просьбой мы направили Нилу Даймонду”».
Выздоровление от наркозависимости и известность плохо сочетаются. Он это довольно рано понял, хотя только после того, как пришел в себя после первого шока от того, каково это – обратиться к своим проблемам.
«Помню, на первой встрече АА, куда я пришел – это было в больнице Челси и Уэстминстер – думал, ну что за чертовня, что? Я-де бросил это ради этого. Но я тогда не стоял на пороге смерти».
И что ты видел?
«Ну, это была прямая противоположность веселью. Мне кажется, собрание в Лос-Анджелесе, когда я впервые его посетил, было полезнее. Там больше молодежи и есть какая-то надежда. На встречах в Лондоне все совсем сурово. Очень, очень мрачно».
А что заставило тебя пойти на первую встречу?
«Понимая, что я немножко в дерьме, и зная Дейва Энтховена. Он меня отвел. Но я уже находился в такой точке… Господи, как же скучно было. И так долго. Эти встречи – час сорок пять минут».
На первой ты говорил?
«Говорил, вроде. Да. Мне хотелось присоединиться ко всем. Рассказать им о том, что чувствую – это мне совсем не сложно. Но на нескольких встречах меня свели с ума истории о внимании папарацци, я этим поделился и расплакался. И вот, наверное, этим не стоило делиться. Однажды собрание вел один парень, который сказал: «Я в этих залах видал очень знаменитых людей, и один из них плакал, закрыв лицо руками, из-за проблем, которые у них возникают…» И я такой: да это ж я, я был на той встрече! А люди потом ко мне подходили и говорили совершенно бредовые вещи: «ну, тебе, наверное, надо повзрослеть и немножко мудрее ко всем этим ситуациям с папарацци относиться…” Судили прям. Ничего они не поняли. Это в общем все на уровне «сами виноваты, что прославились…» и «теперь придется платить цену».
Тот последний визит в рехаб Аризоны прошел не гладко. Роб уже три недели находился в клинике, как произошел инцидент с другим уязвимым пациентом. Его последующие неотвеченные вопросы о том, что произошло, его взволновали. Он также не понимал, зачем его положили на девять недель, когда остальные пациенты больше месяца там не находятся. Так что он заявил, что