Robbie Williams: Откровение. Крис Хит
– я тогда чувствовал себя спокойным, защищенным. Он сам был когда-то наркоманом – и героиновым, и много каким еще – но излечился, очистился, причем вытащил себя по книге – он все понял, проникся и жил с тех пор в соответствии с правилами. И вот поэтому он несколько раз спасал мне жизнь. Потому что моя наркомания уже меня привела на край могилы практически, а он меня вытащил и поставил на нормальный путь. Он занимался моей карьерой и следил за моим здоровьем с большой любовью. Без него в моей жизни навсегда останется огромная пустота. Сам Дэвид был очень храбрым, мужественным. И если он чего и хотел от меня и от людей, с которыми я работаю, так это – храбрости. Всегда идти вперед с добром и смехом, вообще смеяться сколько можешь. Вообще чему я от него научился до того, как он покинул эту планету – это вот тому, что мы все должны быть храбрыми, добрыми, бесконечно смеяться и дело делать».
Потеря близкого человека еще и тем страшна, что невозможно предвидеть, какую форму она примет в будущем. Она может стать настолько гигантской, что ты и сам не заметишь, как оказался полностью в плену, но при этом скорбь может и миллионом разных других путей находить к тебе путь. В местах и моментах, о которых бы ты никогда не подумал. Два месяца спустя Роб давал первый концерт после смерти Дэвида, и там произошла краткая паническая ситуация – пропал лэптоп Роба. Но тут кто-то понял, куда и почему он запропастился. Дело в том, что обычно, когда Роб выходил на сцену, компьютер он оставлял в гримерке. И они все поняли, почему: Дэвид его забирал.
И вот такие напоминания, от крошечных до крупных, – они будут постоянно возникать тут и там.
«Когда это происходит и ты пытаешься с этим справиться, то каждый раз когда задумываешься об этом или заговариваешь, возникает странная тишина, – говорит он. – Ответа нет, и слов соответствующих не найти».
Через тринадцать дней после смерти с Дэвидом прощаются в церкви Святого Луки в Челси. Церковь заполнили скорбящие – он был щедрым, добрым. После прочувствованной речи Тима Кларка, которая завершается словами «Я уверен, что его доброта, смех и чувство ответственности не пропадут, а теперь обнимемся покрепче», Роб запевает прощальную песню. На нем розовый костюм – как он объяснит, «совершенно подходящий для этого парня и его негасимой энергии». Песня, которую он поет с тихой болью под аккомпанемент отрешенной гитары Гая, – это “Moon River”.
«Думаю, если б я спел до выступления Тима, то у меня получилось бы хорошо, – скажет он позже. – Но вот увидеть такую глыбу, как Тим, расстроенным – это меня выбило из колеи. Я с трудом допел. Глаза опустил, ни на кого не смотрел. Я чувствовал, что слова мои вот-вот закончатся – сил не хватало их выговаривать».
Но – выговорил, и из-за хрупкости слова эти получились еще более нежными и болезненными. Некоторое время кто-то прислал Робу запись, которую тот никогда не слышал – оригинальное демо “Moon River” Генри Манчини. «В мире столько дерьма происходит, а эта прекрасная запись напомнила мне, что вообще-то люди – прекрасные создания, способные на многое. Я запись переслал Дэвиду, он мне ответил по мейлу: «Я весь в слезах, парень, эх как ты меня пробил-то».
После службы люди общаются на лужайке и тропинках. Даже здесь, в такой ситуации, кто-то хочет