Последний Намсара. Боги света и тьмы. Кристен Сиккарелли
танец, – повторил он, поднимая глаза.
Их взгляды вновь встретились, и от неожиданности Ашу опять взяла оторопь.
– Место и время на мой выбор.
Рука Аши привычно метнулась к бедру, но топор по-прежнему лежал на груде доспехов.
– Выбери что-нибудь другое.
– Я не хочу ничего другого, – покачал он головой, глядя на руку Искари.
– Уверена, это не так, – Аша продолжала буравить слугу взглядом.
Он посмотрел на нее в упор.
– Глупец может быть уверен в чем угодно, но это не значит, что он прав.
Ярость вспыхнула в Аше с новой силой. Ей послышалось или этот скралл только что назвал ее дурой?
В три прыжка она подлетела к доспехам, схватила топор и прижала острое сверкающее лезвие к его горлу. Если понадобится, она вырвет этот наглый голос из глотки.
Ступка выскользнула из рук невольника. Он сжал челюсти, но не отвернулся. Воздух между ними словно сгустился и задрожал. Слуга Джарека был на полголовы выше Аши, но она привыкла справляться и с более крупной добычей.
– Не испытывай мое терпение, скралл, – процедила она, сильнее надавливая на горло.
Он опустил глаза.
Наконец-то, с этого и надо было начать.
Концом рукоятки Аша со всего размаха толкнула его в плечо, заставив отлететь на несколько шагов. Он ударился спиной о полки с горшками, с грохотом обрушив их на пол.
– Ты будешь держать язык за зубами, – зло сказала она, – потому что, если проговоришься, даже Джарек тебе не поможет.
Невольник молча разглядывал пол.
Развернувшись, Аша вышла из комнаты. Сейчас у нее нет времени тащить провинившегося слугу к хозяину и перечислять все его проступки. Ей нужно найти шелковые перчатки, прикрыть повязку на руке и отправиться на разговор с отцом, притворившись, что все в порядке. Ведь он до сих пор ее ждет.
Она разберется с невольником Джарека позже.
Когда-то, давным-давно, в далеком королевстве жила девчонка, до дрожи обожавшая все опасное, темное и зловещее, любившая запретные древние напевы.
Ей было неважно, что эти напевы убили ее мать, что до нее они погубили тьму народа. Девчонка позволила им зазвучать снова – завладеть сердцем, опустошить душу и превратить ее в жестокое существо. Злоба привлекала драконов, что веками сжигали дома ее предков и убивали их семьи, смертоносных, огнедышащих драконов. Девчонке было все равно.
Под покровом темноты она кралась по крышам домов, петляла в лабиринте опустевших улиц и тайком покидала город. Она взбиралась на лесистые горные отроги Расселины и заводила один древний напев за другим.
Она так часто и так громко пела эти зловещие сказания, что разбудила самого свирепого зверя, черного, как безлунная ночь, старого, как само время. Она разбудила Кодзу, Первого Дракона.
Кодзу загорелся желанием, чтобы девчонка осталась с ним, дабы владеть смертоносной силой, срывающейся с ее губ. Он захотел, чтобы она будоражила своими напевами лишь его одного на веки вечные. Кодзу заставил несносную