Во всём виноват «Битлз». Максим Максимович Капитановский
«заграница», но зато первая.
Поселили нас сначала в гостинице «Дом клопа» (на самом деле – «Дом хлопа», то есть Дом колхозника), но на торжественном «чае» в нашем посольстве пришлось пожаловаться на неуважение к заслуженному ансамблю, и на следующий день мы въехали в шикарную гостиницу «Форум» с барами и рестораном, где по слухам вечерами происходил (прости господи) стриптиз.
Наконец, бросив чемодан и побрившись с горячей водой, я вышел в город.
Варшава. На каждом углу висят прозрачные ящики для пожертвований на ремонт и благоустройство города, кстати, полные денег. Идет оживленная торговля всем, чем ни попадя, бойкие поляки останавливаются прямо на проезжей части, чтобы обсудить последнее выступление Леха Валенсы.
Обилие машин – в основном иномарок, обилие людей – в основном иностранцев. Только на третий день до нас дошло, что мы сами – иностранцы, и, проезжая по улицам на нашем автобусе, свежеиспеченные паны Зайцев, Макаревич и Капитановский уже смело орали из окна проходящим девушкам:
– Эй, красавицы! Идите к нам, к иностранцам!
Кто-то из наших сказал, копируя расхожий газетный штамп: «Типично польский пейзаж».
Было тепло, настроение хорошее, хотелось со всеми общаться.
Я еще в Москве подготовил несколько ловких ответов, могущих сбить с толку самого каверзного поляка, но ни о Буденном, ни о моем разводе никто так и не спросил.
Итак, мы были участниками фестиваля «альтернативной музыки». Фестиваль назывался «Морковка-86», и устроители любезно пригласили группу из Союза. Только вот в компетентных органах никто точно не знал, что такое «альтернативная музыка», поэтому, чтобы не ударить в грязь лицом, решили все-таки послать «Машину времени».
Мы честно решили доказать всему миру, что можем составить альтернативу любой музыке, но позже эта уверенность была несколько поколеблена другими участниками фестиваля, находящими удовлетворение своих музыкальных амбиций в молчании перед микрофоном, в шуршании бумагой и в показывании голого зада.
Фестиваль проходил в огромном обветшавшем зале довоенной постройки, и первое, что обратило внимание при входе, – это буквально сбивающий с ног запах анаши, которую покуривали сидящие на полу и на трибунах зрители.
Выступление «Машины» было запланировано на третий день; и два первых дня мы знакомились с искрометным искусством других участников из Канады, США, Бельгии и т. д.
Выходит на сцену человек с собакой и 20 минут «альтернативно» молчит, или двое молодых людей из Бельгии бродят по сцене, заваленной обоями, постукивают в барабан и раздеваются до пояса снизу.
Может быть все это интересно и здорово, но уж больно непонятно, и мы, воспитанные на Кобзоне и Тухманове, несколько приуныли: что же показать?
Кутиков со свойственной ему прямотой требовал бросить жребий, кому показать полякам голую задницу, чтобы утереть нос всяким там зарвавшимся бельгийцам и канадцам, но благоразумный Андрей предложил ограничиться песнями.
И что самое интересное: