Трупный синод. Владимир Стрельцов
может, так все бы и случилось, если бы не ….. маленький степной зайчик, внезапно забежавший в лагерь Арнульфа. Германские солдаты, занятые рутинной подготовкой своих осадных сооружений, воспользовались возможностью устроить азартную охоту, пытаясь поймать ушастого голыми руками. Все больше и больше солдат втягивалось в эту затею, пока ошалелый заяц не начал улепетывать от них в направлении римских стен. Толпа германцев с жутким гоготом устремилась за ним и, желая напугать его еще больше, забила в барабаны. Римская милиция, пребывавшая на стенах, соответственно, увидела приближающуюся лавину врагов и, нисколько не подозревая об истинных причинах ее вызвавших, вдруг…….кинулась наутек. История навряд ли знает еще подобный комичный случай, а уж применительно к городу такого масштаба все выглядело как детский анекдот. В итоге, погнавшись за зайцем, армия Арнульфа внезапно получила в подарок весь Рим, а Фароальд и его солдаты с тех пор получили основание смотреть на военные потуги потомков Красса и Марка Антония с презрительной усмешкой.
Спустя полгода пренебрежительное мнение Фароальда о римлянах, как воинах, не изменилось. Но в Риме, помимо них, оставались еще и солдаты византийского двора, который никак не мог смириться с неизбежным и по сию пору считал город своим владением. Греки также имели право держать в Риме небольшой гарнизон, входивший в состав местной милиции. Причем после смерти Бонифация число греков в милиции начало заметно увеличиваться и вот это уже не могло не тревожить Фароальда. Греки были вооружены не хуже его людей и столь же искусно вели себя в бою, коварство их не знало границ, но слово их, пусть и записанное на пергаменте, весило не больше самого пергамента, и Фароальд это прекрасно знал. Поэтому его очень насторожили новые люди появившиеся в Риме, и, прежде всего, обращал на себя внимание Теофилакт, обладавший заметной деловой и воинской хваткой, да и его жена, эта новая Медуза Горгона, успела при встрече вселить в Фароальда не похотливые мечты, как у многих, а безотчетную тревогу. Фароальд весьма досадовал на Ратольда, который, напротив, очень быстро сдружился с греками и время от времени получал от них щедрые дары. В числе таких презентов была, в частности, очень юная египтянка-рабыня, с которой Ратольд начал проводить непозволительно долгое время. Все напоминания Фароальда о возможно данайском60 характере подносимых даров, его молодым господином услышаны не были. Принц поверил словам рвущегося к апостольскому престолу Стефана, мантрам тосканского Адальберта и хитрых Теофилактов о том, что права Арнульфа новый папа подвергать оспариванию не будет. В итоге выбор папы был отдан на откуп сполетцам, хотя сын Арнульфа был единственным, кто, наверное, мог бы этому помешать.
Досадовал Фароальд и на своего господина Арнульфа, так внезапно спасовавшего перед болезнью и лишившего его поддержки армией, деньгами или хотя бы четкими приказами. Приказ был один – оставаться
Данайцами назывались греки, осаждавшие Трою. Их «подарком» осажденным стал знаменитый деревянный (троянский) конь, с помощью которого город был взят.