.
«Клёво!..» И если вещь будет весёлая, то она будет смеяться, а если грустная – глаза её сделаются влажными. А потом они поужинают и лягут в постель, и будут любить друг друга до самого утра.
Но она не приходила, потому что болела. Любой бы заболел, попав под грузовик – это Васечкин понимал и разговаривал с Реальностью только мысленно. Мысленно же он и показывал ей новые вещи, и она смеялась или грустила в зависимости от того, какой получалась у Васечкина вещь, весёлой или грустной. И говорила: «Клёво!..». И целовала его в щёку. Но всё это было только мысленно. А наяву Васечкин никогда не мог её дождаться, хотя и сидел совершенно неподвижно.
Нехорошие насекомые, видя, что Васечкин долго не шевелится, снова начинали наглеть и носиться по комнате, скрежеща облезлыми хвостами о поцарапанный дым. А дикобраз в ванной принимался громко выть от тоски и от того, что он смешной и глупый. Васечкин пытался заглушить его вопли пением, но тут уж начинал шуметь шкаф. Тогда Васечкин окончательно понимал, что сегодня Реальность опять не придёт. Он замолкал, выпускал дикобраза из ванной, вытряхивал из своих карманов змей, кроликов, бильярдные шары и прочий мелкий мусор и садился делать новую вещь. Иногда они у него получались, чаще – нет. Хорошо, что никто не видел те вещи, которые не получались. Они могли бы расстроить кого угодно, даже Мусорщика, который никогда не расстраивался, потому что гадости любил гораздо больше хороших вещей.
Мусорщик неплохо различал гадости и вещи, но он почему-то всегда просил Васечкина делать из вещей гадости, и никогда – наоборот. А это Васечкину не нравилось, потому что гадостей на его книжной полке и так хватало.
А однажды Мусорщик принёс ему что-то непонятное. Вначале Васечкин подумал, что это хорошая вещь, но когда принялся изучать внимательнее, то понял – гнуснейшая гадость, кое-как слепленная в большой и уродливо-скользкий комок из всех тех гадостей, что Васечкин делал для Мусорщика. А Мусорщик, держа в руках эту большую гадость, попросил сделать вещь, которая бы отображала её сущность, вкратце сообщала о том, что этот уродливо-скользкий комок собой представляет. Васечкин отказываться не стал (очень уж ему не понравилась гадость Мусорщика!) и через час вещь была готова.
Мусорщик посмотрел её и начал ругаться. Он громко возмущался и кричал, что это не вещь, а херня, хотя Васечкин хорошо помнил, что делал не херню, а вещь. Он брызгал слюной и называл Васечкина неблагодарной скотиной, хотя из скотины в доме жили только смешной и глупый дикобраз под подушкой и сиреневое облачко, до той поры мирно дремавшее под столом, а сейчас выплывшее на крики Мусорщика и удивлённо распустившее свои хвостики; а большого жирафа, жившего на люстре и недоумённо смотревшего оттуда на Васечкина, скотиной можно было не считать, потому что он ловил сны и совершенно не обращал внимания на вопли Мусорщика, который кричал и ругался всё громче и громче.
Васечкин даже