1000 не одна боль. Ульяна Павловна Соболева
удары о стены хижины. Аднан резко поднялся и сел, посмотрел на меня и встал с матраса, накинул джалабею. Я услышала, как он вышел из хижины, и почувствовала облегчение. Пусть не возвращается. Никогда. Чудовище. Нет в нем ничего человеческого, зверь он, и люди его звери. Никогда мне не стать частью этого мира, да и не примут они меня никогда.
– Все разошлись! Казни не будет.
Послышался громовой голос, и шум на несколько мгновений стих.
– Как не будет?
– Она Асадовская подстилка! Что значит – не будет? А как же месть?! Как наши люди, Аднан?
– Я сказал – казни не будет!
Как это не будет? Будет! Я хочу казнь! Пусть казнят! Так правильно!
Я поднялась с пола, пошатываясь и не чувствуя ног, голова ужасно кружилась, и ощущение, что во мне все еще что-то есть, осталось. Словно ноги до конца вместе свести не могу. Пошла к выходу из хижины, толкнула дверь и вышла наружу.
Дом окружили люди с камнями в руках, впереди всех стояла та самая женщина во всем черном, родственница Амины. Она держала факел в одной руке и камень в другой.
– Вышла шармута! Вот она! Убейте ее! Ведьму проклятую! Из-за нее наши сыновья и мужья с отцами погибли!
Аднан резко повернулся ко мне и успел подхватить на руки, прежде чем я упала. Теперь я его голос слышала сквозь плотную вату.
– Никакой казни и расправы! Люди Асада солгали! Всем разойтись!
– Она заморочила тебе голову!
– Да! Ведьма заморочила голову! Белобрысая дрянь!
– Это ты мне сказала? Не боишься без языка остаться? Казню лично каждого, кто к ней приблизится! Ясно? Не посмотрю – женщина или ребёнок! Каждого! Разошлись!
Почувствовала, что меня куда-то несут, потом положили обратно на матрас, прикрыли чем-то теплым.
– Упрямая девочка-зима. Умирать еще рано. Знать бы только, какого черта… все это.
Ненавистный голос продолжал раздаваться рядом, а мне хотелось, чтобы он исчез, испарился, и проснуться в маминых объятиях.
– Рифат, вытащи из ямы людей Асада. Проведем еще один допрос.
– Они мертвы, Аднан. Все!
Глава 2
Икрам дал ей какое-то зелье, и она уснула. А он нет. Он места себе не находил. Ему нужно было знать и понимать. Неизвестность с ума сводила. Убедиться, что чиста, что не имела ничего общего с Асадом. Девственность лишь утихомирила адскую ревность… но она никак не гарантировала того, что ее не подослали вывернуть ему мозги наизнанку, что не в этом ее истинная миссия.
И в голове пульсирует ее тихое «Аднан, Аднаааан». Никто не произносил его имя так нежно, с таким отчаянием и так необычно. Он никогда не испытывал этого трепета лишь от звучания своего имени в чьих-то устах. И сердце дергается в ответ, просит, стонет, чтоб еще раз услышать, еще раз кожей почувствовать. Ему казалось, что это не на ее груди он выжег первую букву своего имени, а она выжгла внутри него свою, и этот шрам горел огнем, саднил, нарывал от одной мысли о ней.
Лживая дрянь просто нашла к нему подход. Она влезла змеей ему в душу, ее научили, она шпионка Асада. Маленькая лицемерная шармутка,