Элегантность в однушке. Этикет для женщин. Промахи в этикете, которые выдадут в вас простушку. Марии Буше
еще жива. Просто живет где-то очень далеко и шлет мне заветную посылку каждый год. И чем ближе я подходила к дому, тем сильнее было щемящее чувство страха, будто ледяной ветер проникал в мою душу.
Был еще один удивительный момент, о котором я не могу не упомянуть. По пути домой мне казалось, что все встречающиеся мне люди и даже животные искренне мне сочувствуют.
Как будто дети, которые увлеченно играли в футбол, неожиданно остановились и, понурив коротко подстриженные головы, стояли, не обращая внимания на укатившийся мяч. И бабушки, сидевшие на скамейке у подъезда, перестали щелкать семечки и, в скорби отпустив глаза, даже не произнесли обычных колкостей в мой адрес. А младенец, которого везла в старой коляске очень уставшая молодая женщина, резко прекратил плач и, мне показалось, даже постарался высунуться из нее, чтобы взглянуть на меня с сочувствием.
Не понимая суть и причину такого сострадания, я постаралась побыстрее спрятаться от внимательных взглядов в своем подъезде, почти бегом поднялась на пятый этаж, замедлив ход только на последнем пролете. Конечно, я надеялась, что в своей двери увижу долгожданное почтовое извещение, однако чем больше шагов делала, тем больше моему взору открывалась моя дверь и тем быстрее таяли мои надежды увидеть заветную бумажку.
Даже когда я подошла вплотную к двери, я не верила, что ее нет. В одно мгновение я почувствовала невыносимо-обреченную усталость, такую сильную, что даже руки не хотели доставать ключи из сумки, и я просто стекла по стенке на пол, прислонилась к холодной дерматиновой двери и заснула глубоким сном.
Мне снилось, что я иду по грязи. Даже не иду, а пробираюсь, увязая по колено на каждом шагу. И вдруг я увидела ноги, которые были раз в сто больше моих. Внезапно они остановились у единственного цветка, растущего в этой грязи. И неожиданно я почувствовала, как кто-то меня поднимает за шкирку, при этом заботливо кладя мне в руки сорванный цветок.
Я действительно почувствовала, как отрываюсь от земли, и даже услышала, как старый воротник отделяется от пальто, жалостно треща по швам. Затем кто-то, испугавшись этого звука, резковато, даже слишком, вернул меня на землю, и я открыла глаза.
Вскочив, я почти снесла своего старого знакомого, моего любимого и самого долгожданного человека. Если точнее, то я чуть не уложила на лопатки почтальона. Видели бы вы его лицо! Словно перед ним появилось привидение.
Но, наверное, от того, что я улыбалась ему в тридцать два зуба, он перестал пятиться и осторожно протянул мне мою коробку.
Выхватив ее так резко, что почтальон чуть второй раз не полетел кубарем с лестницы, я кинулась его целовать, однако вовремя остановилась, потому что в тот момент он уже развернулся и бежал вниз по лестнице резво, словно ему нет семидесяти лет, перепрыгивая через две ступеньки.
Пожав плечами и удивившись его внезапной спешке, я, хлопнув дверью, зашла в квартиру. И по пути в комнату, взглянув в криво висевшее зеркало в прихожей, я осознала всю драматичность происходящей со