Пятна на солнце. Александр Леонидович Аввакумов
оттолкнул от себя руки красноармейца.
– Не трогай меня! Что со мной? Я ничего не помню.
– Не знаю, товарищ майор. Я подобрал вас в поле.
– Помоги мне подняться, – попросил его Бекметов. – Ужасно болит голова и почему-то тошнит, словно съел что-то испорченное.
Боец помог ему подняться на ноги. Он стоял среди молоденьких березок, покачиваясь из стороны в сторону. Земля, словно живое существо, медленно вздымалась и оседала под его ногами.
– Товарищ майор! Давайте я вам помогу переодеться, мало ли что?
– Спасибо, не нужно. Где батальон?
– Нет больше нашего батальона. Вот все, что от него осталось – произнес боец и рукой показал на небольшую группу солдат, сидящих на земле в метрах тридцати от них.
– Это всего-то? – удивленно спросил он красноармейца. – А где остальные? Я не верю, что все погибли.
Боец удивленно посмотрел на него. Через несколько минут Бекметов окончательно пришел в себя. Он оттолкнул в сторону бойца и застегнул ворот гимнастерки. Рука его коснулась кобуры, которая была пуста.
– Стройся, – скомандовал он хриплым голосом.
Красноармейцы построились в шеренгу. Строй получился неровным, но он не обратил на это внимания. На всех у них оказалось всего три винтовки и четыре патрона к ним.
– Направо! – произнес он, хорошо понимая, что командует не боевым подразделением, а кучкой испуганных и деморализованных людей.
Майор шел впереди группы. Он то и дело прислушивался к нарастающей канонаде, которая громыхала где-то на востоке.
«Не может быть, чтобы немцы так быстро продвигались на восток. А где наши части? Неужели они разбиты, как и мой батальон», – размышлял он.
После захода солнца, они остановились на привал. Ужасно хотелось есть и пить.
– Яшин! – подозвал он одного из бойцов. – Возьми кого-нибудь из солдат, и поищите воду. Наверняка где-нибудь есть ручей. Если заметите немцев, бегом сюда. Понял?
– Так точно, товарищ майор, – ответил красноармеец. – Вы нам винтовку не дадите?
Бекметов молча протянул ему винтовку, а сам сел на землю и уперся спиной в вековую сосну. Он по-прежнему чувствовал себя не очень хорошо и двигался лишь за счет морально-волевых возможностей своего организма. Он не заметил, как задремал. Ему снились дом, жена и ребенок. Он очнулся оттого, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Он открыл глаза и обмер, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой: перед ним стоял немецкий солдат и светил ему в лицо фонариком. Заметив, что он открыл глаза, солдат направил на него автомат. Майор повернул голову и увидел своих бойцов, которые стояли с поднятыми вверх руками. Вокруг них толпились эсэсовцы и офицер.
– Ханде Хох! – произнес солдат и громко рассмеялся. Видимо, растерянное лицо русского офицера вызвало у него приступ смеха.
Бекметов молча поднял руки и начал вставать с земли. Эсэсовец ударил его сапогом и, когда он растянулся на земле,