О бедной сиротке замолвите слово. Карина Демина
здесь было горячим.
И если в общежитии царила приятная прохлада, то на улице духота стояла конкретная. Трава порыжела, листья кустарников свернулись трубочками. Пахло пылью и еще чем-то на редкость неприятным, но как я ни пыталась установить источник вони, не смогла. Главное, что сумерки не приносили облегчения. Здесь по ночам становилось как-то особенно душно, а неприятный гнилостный запашок, так раздражавший меня, проникал и в комнату, мешая спать.
– Тобой Айзек интересовался, – первым, как обычно, заговорил Марек.
– Что?
Вот уж неожиданная новость… в прошлую нашу прогулку, напрочь лишенную флера романтизма, мы говорили о местных расах и их особенностях. В позапрошлую – о мирах, в том числе и моем, еще раньше… В общем, об Айзеке не вспоминали с того самого первого дня.
– У меня в деканате знакомая работает… мамина родственница. – Марек поморщился, стало быть, родственница не только работает, но и приглядывает за милым мальчиком, обо всех мало-мальских проблемах рапортуя матушке.
Да уж, от такой заботы только повеситься.
– Она сказала, что Айзек заходил на прошлой неделе, спрашивал о новенькой… как успехи и вообще… откуда ты взялась.
– От верблюда, – я понимала, что злиться на Марека бессмысленно, поскольку он совершенно точно не виноват, что у кого-то там любопытство заиграло, но…
Проклятье!
Что этому коронованному мажору от меня надо? Настолько надо, что он в деканат не поленился заглянуть? Или…
– Марго, я просто хочу предупредить, что Айзек может казаться милым, если захочет… у них это вроде игры, кто больше девиц в постель уложит, – у Марека глаз дернулся.
Злится.
Все еще злится. Нет, не знаю, я на его месте тоже вряд ли стремилась бы ко всепрощению. Я в принципе идею всепрощения считаю еще той дурью, но…
– Я поняла.
– А за тебя, если что, и род не заступится…
– А за кого заступится?
– Как бы тебе сказать… его перевели не просто так, а пытаясь замять скандал…
– Что, роман неудачный?
– Вроде того…
Ясно, соблазнил не ту девицу, за что и поплатился. Марек пнул камешек и тихо произнес:
– Его пытались заставить… возместить ущерб…
– Каким образом?
Что, плевру зарастить, если она имелась? Или мозгов красавице добавить?
– Не знаю, – вынужден был признаться Марек, останавливаясь у зарослей колючника, которые ночью гляделись особенно грозно. Белые ветви, почти лишенные листвы, и длинные же иглы. – Девушка серьезно пострадала и… вообще…
– Вообще, – на память я не жаловалась, да и знаний о мире за прошедшие недели прибавилось. – По-моему, в академии Ирхат учатся исключительно мужчины…
Что?
Сплетни сплетнями, но не надо уж совсем за рамки выходить, а то сейчас получится, что этот Айзек взглядом одним девиц бесчестит…
Про меня тоже многое болтали благодаря Софочке… интересно, что она придумала? Что я сбежала с любовником? Или утопилась?