Лиловый рассвет. Александр Сергеевич Быкадоров
говоришь такие вещи, мне становится страшно…
– Я вот тут недавно понял, что во мне слишком много ненависти. И мне стало душевно плохо. Она убивает меня.
– Ян, я думаю, тебе стоит влюбиться.
«Хорошая мысль, – подумал Погорельский, – Самое главное: вовремя».
– Бесполезно. Я не смогу любить должным образом. Я просто не умею этого делать, – эти слова не значили, что он никогда не был влюблен. Да, он любил, но любовь была слишком скоротечной, – Та любовь, что у меня была, она лишь укрепила мою ненависть. Я смотрю на девушек просто как на людей. Нет, я понимаю, что они другого пола, но у меня к ним не возникает любовного интереса.
– Так, наверное, сложно жить.
– Так можно жить. Я же живу! Весь вопрос в том, как я живу. Влюбиться!.. Было бы слишком просто влюбиться. Я смогу полюбить лишь ту, которая беззаветно полюбит меня. В этом вся загвоздка – вот такой я эгоист. А!.. – Ян махнул рукой, – Всё это я передумал тысячи и тысячи раз. Я прихожу к выводу, что жить мне теперь совсем не интересно. Я несу лишь смерть, сею ненависть, и выясняется, опять же, что всё это ни к чему… Аж жить не хочется.
Рука Сюзанны лежала на столе. Погорельский случайно положил на её руку свою. Сюзанна в ответ резко выдернула свою ладонь из-под его пятерни. Рука, с виду обычная человеческая рука, на самом деле обожгла нежные пальцы не хуже угля. Она посмотрела в его глаза. Раньше они были бесчувственные, хотя скорее нет – они были весело-циничные, а теперь они стали задумчивые, грустные, наполненные печалью. Печалью о чём?
– О чём ты думаешь? – Спросила Сюзанна, отклоняясь от темы разговора.
Ян промолчал.
Погорельский посмотрел в окно. Скорее это было даже не окно. Вся стена была выполнена из толстого прозрачного материала – силикобо́ра5.
На карниз приземлился воробей. Он встретился взглядом с Яном и долго смотрел на него. Потом подпрыгнул и стукнул клювом окно. Яна передернуло. Воробей стукнул ещё раз и улетел. Ян был в шоке. Он не верил в приметы, да и не знал их, кроме одной – если птица стучит в окно, значит, кто-то из близких должен умереть. Но, кто ещё, ведь не осталось их больше на этой планете? Он посмотрел на Сюзанну – она смотрела куда-то в сторону, но тут же обернулась на Яна. Она увидела его бешено-испуганные глаза, и ей самой стало страшно.
– Ян, с тобой всё в порядке? – она положила свою ладонь на его руку и тут же отдернула. Рука Погорельского обожгла нежные пальцы неприятным, колючим холодом. Неужели она забыла, как обожглась об этого человека три минуты назад? И почему так меняются тактильные ощущения от одной и той же руки? Погорельский никогда не переставал удивлять – ни своими способностями, ни своим телом. Странно, решила она, Погорельский был то холоден, то горяч. Что это за человек? Сколько лет она знала его, столько лет он её и удивлял.
– Я сейчас, – Ян встал из-за стола и отправился в туалет. Обдав голову холодной водой из-под крана и напившись оттуда же, он посмотрел в зеркало. Ему показалось, что на него смотрит не Ян Погорельский, то