Так и есть. Книга вторая. Андрей Дорофеев
ироничен или чрезмерно обстоятелен в речах. Просто он большой. И ты ощущаешь себя Магометом в тени огромной горы. Поэтому я всегда прибегаю к маленькой психологической хитрости, которую выдумал сам себе в коммуникативную помощь: в разговоре с дядьСережей я периодически полушутя говорю о том, как трепещу при осознании величия его духа и при соприкосновении с оным, что является правдой, но, будучи озвученным вслух, выглядит уже как тонкая добрая ирония. ДядьСережа добродушно улыбается, я шутя имитирую подобострастное хихиканье, под которым скрываю не что иное, как действительно подобострастное хихиканье. ДядьСережа, кажется, все прекрасно понимает и даже немного по-отцовски подыгрывает.
Мы видимся в среднем раз в полгода, три-четыре часа. Я просто захожу в паб и вижу знакомый бритый затылок у барной стойки. Каждый раз это случайность, ведь мы не договариваемся о встречах заранее, но без них для меня невозможна ни одна поездка в любимый город. Как водится, мы продолжаем разговор с того места, на котором закончили несколько месяцев назад, словно расстались только вчера. Неспешно ведем беседы и переходим к новым темам. И каждый раз я увожу с собой что-то новое. Эти несколько часов в чужом, но таком родном для меня городе дают мне очень интересные импульсы. В такие моменты я дышу полной грудью и впитываю энергетику северной столицы через одно из его живых воплощений – своего большого и немного загадочного собеседника.
Поэтому я так люблю Питер. И, конечно, дядьСережу.
Сегодня мы с ним особенно постарались. Видимо, оба понимая, что на этот раз свиданьице выпало только на один вечер и нам надо успеть обменяться впечатлениями, эмоциями и энергетическими зарядами в течение считанных часов.
Я знаю, что почему-то пользуюсь у дядьСережи какими-то особыми привилегиями. И потому от меня он воспринимает исключительно обращение «Сергей». А я, в свою очередь, сразу расслабляюсь и начинаю рассказывать ему все, что придет в голову, ничуть не боясь быть понятым неправильно или высмеянным.
Пожалуй, для меня одно из главных его качеств – именно способность всегда правильно понимать.
Даже если я сам уже не очень понимаю, что говорю.
Как, например, сейчас – мы стоим на Чайковского возле входа в паб и что-то обсуждаем. Я изрядно захмелел и вдруг понимаю, что уже минут пять говорю о забавной истории, которая случилась не со мной и только в моей голове. А он серьезно и очень внимательно слушает, не перебивая. Выпитый ли алкоголь тому виной, атмосфера ли любимого города, но вдруг мне начинает казаться, что рассказать об этой истории – действительно очень важно. Тем временем моя речь льется дальше, а я постепенно возвращаюсь к реальности и начинаю вникать в то, что говорю. Видимо, меня прорвало на полную откровенность, так как я слышу свою жаркую тираду:
– …и, понимаешь, я в тот момент только закончил бауманку, а начало «нулевых» – отвратительное