Страна расстрелянных подсолнухов. Григорий Жадько
страной, где будут обеспечены все права и свободы. Нас ждут новые социальные стандарты, резкое повышение заработной платы, пенсий, всех социальных выплат!
Радио не отставало. Новости опережали одна другую.
– Сделай погромче! – просил Лысак.
– Наконец-то. Наконец-то! – непроизвольно произносил я, и Леха не менее ошарашенный вторил мне:
– Не зря, не зря мы все вечера пропадали! Получилось!! – и с силой хлопал по плечу так, что я чуть не отпускал руль.
– Потише ты чертяка! Врежемся. Не доживем.
– Извини! Уже дожили. Почти…
Это «почти» казалось не существенным, вон за тем поворотом, или за тем. Изменения начнутся, они не могут не начаться в самое ближайшее время, и мы их первые почувствуем. Вдохнем полной грудью.
***
Дома я стал появляться еще реже. Мать, наглаживая мне очередную рубашку, осторожно интересовалась:
– Рома, ты все с Леной ездишь или как?
– Или как… или как… – бросал я, хватая на бегу что-нибудь вкусненькое из холодильника.
На кухне призывно шкворчало сало, но ждать было некогда.
Мать работала плиточницей на заводе железобетонных изделий. Труд был не легкий. Наклеивала ленты с мелкой кафельной плиткой на стеновые панели. В цехе было полутемно, постоянно гуляли сквозняки, когда заезжали грузовики, пахло сырыми плитами и сваркой.
– Все носишься и носишься, поесть нормально некогда. Испортишь желудок.
– Вот для того и ношусь мама, чтобы у тебя, наконец, появилась нормальная человеческая работа. Сколько можно свое здоровье на этом проклятом ЖБИ гробить.
– Да я уже привыкла. Всю жизнь на одном месте. Первые три года только плакала, тяжело было. Девчонка совсем была. А на заводе фуфайка, бетон, сапоги-кирзачи и мужики в три этажа кроют. А втянулась, привыкла, не стала обращать внимания, человек ко всему привыкает.
– Все изменится. Обязательно!
– Как изменится?! Квартиры все равно будут строить. Людям наш труд в радость. Представляешь, что такое въехать в новую квартиру? Это ни с чем не сравнить!
– Ну ладно, я побежал мам!
– Беги, беги.
Я жадно ловил передачи. Что-то трепетало внутри. Казалось, я первый раз шел на свидание. Я радовался, что этот якорь – Янукович, что тормозил наш корабль, позорно бежал. Что коррупционеров, непременно выявят и пригвоздят к позорному столбу. Но поделиться мог только со своим напарником.
– Леха! Мы хотели перемен – и они пришли! Главное мы творцы перемен. Мы делаем историю! Оказывается, нет ничего невозможного.
В Харькове было не спокойно. Народ бурлил. Градус злости повысился. Работы прибавилось. Дед, сидя на скамейке у калитки, подслеповато щурился, посматривал на меня, как я собираюсь.
– Рома! Опять поїхав??
– Ага.
– Когда вернешься?
– Не знаю. Да все нормально деда, – я заботливо приносил оставленную им на веранде клюку с резиновым набалдашником.
– Нормально?