Моцарт в метро. Альманах. Татьяна Евгеньевна Помысова
им – утеха! Правит плоть!
Да что ж это за оргия, Господь?!
Альбер:
Отец сказал, что сердцу м`илы
Стенанья на краю могилы!
А для нас,
Хор:
А для нас —
Вместе:
Всё ж милей весёлый пляс!
Луиза:
Я тоже плакала сначала,
Но в плаче нет того накала!..
Хор:
Только смех, только смех
Оживить сумеет всех!
Мэри:
Когда я плакала во ржи,
Мой милый мне сказал: «Держи!»
Хор:
Это рожь! Это рожь!
Где сладка бывает дрожь!
Вальсингам:
Друзья! Пойдёмте к золоту скорей,
Пока не слышим мы учительных речей!
(Общий радостный хохот.)
Творец! Ты видишь нас! Мы грЯзны!
Мы в высшей степени заразны!
И наши денежки, как мы,
Полны чумы!
Не ради нас, а ближних ради
Очисти денежки от гади!
И им позволь от нас уйти
В чест`и!
Голоса из хора:
В чест`и!
Вальсингам:
Восторжествует, ради бреда,
Не для меня моя победа
Над душу душащим узлом!
Над злом!
И будут древа, будут нивы
Так упоительно красивы!
И гимны сладкие весны —
Везде слышны!
Хор:
О, Вы, кто лишь песню о нас пропоёт
В далёкой и чистой стране!
Пусть дом Ваш стоит! Пусть сад Ваш цветёт
Пусть сердце поверит весне!
Мы люди, хоть нам это сложно понять,
Всё время пред кем-то дрожа!
…И, не состоявшись, должны умирать…
О, сжа!.. О, сжа!.. О, сжа!..
Не надо нас так обижа!..
Священник:
Не множьте за безумием безумье!
Не расточайте же остатки сил,
Являя бушевание самумье
Пред сонмом неоплаканных могил!
Сейчас Вам это ничего не значит!
Но вас – кто похоронит, кто оплачет!?
Чем Бог неблагодарных одарит!?
Голоса из хора:
Он мастерски о боге говорит!
Вальсингам:
Довольно, отче! Нечем мне хотеть,
Чтоб кто-то смог мой прах гнилой отпеть!
Не ты ли мне пустыню сделал в сердце?
Иди ж теперь к другой стучаться дверце!
Мы душу вылили на твой металл.
Как прежде, я тебя не проклинаю.
И волю напоследок изъявляю:
Чтоб ты меня – не отпевал!
Священник
(потрясённый, a parte.
Лучше бы свет со стола сейчас снять,
а осветить только Священника):
…Звучал орган в старинной церкви нашей,
Как-будто, Сам Спаситель говорил
С Создателем пред Мировою Чашей…
Но музыканта взгляд меня давил
Какой-то чёрною тоскою.
И вот я вновь увиделся с такою.
Я помню (в грёзе окаянской)
Себя, в одежде итальянской,
И музыканта…