Прекрасные. Дониэль Клейтон
бы лучше рассмотрели твои таланты, – говорю я.
Амбер лучше всех умеет пользоваться арканой Характера. Она способна смягчить даже голос карманной обезьянки, сделать самого нескладного человека очаровательным и подарить любому талант, о котором он мечтает, будь то кулинария, танцы, игра на лютне или скрипке.
– Я должна быть лучшей. Меня должны выбрать фавориткой.
– Мы все об этом мечтаем.
Амбер прищурилась.
– А то я не знаю.
Ее слова прозвучали как пощечина. Раньше она никогда так со мной не разговаривала.
– Амброзия! Камелия! Вы знаете правила. – Дюбарри приподняла бровь. – Вы достаточно взрослые, чтобы помнить их.
Амбер отошла от меня на два шага, и это небольшое расстояние показалось огромным, словно океан. Нам не следует иметь предпочтений в общении друг с другом. Мы все сестры и должны быть одинаково близки. Но я всегда любила Амбер чуть больше остальных, как и она меня.
Амбер бросила на меня раздраженный взгляд. Я не понимала, почему она злится. Все мы в одинаковом положении. Не лучше ли поддерживать друг друга?
Как только Дюбарри отвернулась, я снова подошла, чтобы прикоснуться к ее руке и «починить» то, что сломалось между нами. Но Амбер убежала от меня прочь, во главу процессии, и заняла место возле Дюбарри. Я сдулась, словно почтовый шарик, но не стала ее преследовать.
Мы прошли по череде золотых мостов над Золотой Дворцовой Рекой. Репортеры высовывались из своих угольно-черных лодок, держа на весу световые коробки и пытаясь набросать наши портреты. Самодвижущиеся перья царапали бумагу со скоростью молнии. Они выкрикивали наши имена и спрашивали, кто, по нашему мнению, будет избран фавориткой.
– Вы немного опоздали со ставками, джентльмены. Здесь вы подсказок не услышите, – заявила Министр Красоты.
Преодолев последний мост, мы оказались перед дворцом. Здание из розового мрамора вытянулось башнями настолько высоко, что, если забраться на одну из них, можно было бы прошептать на ухо Богу Неба пару слов. Каждый этаж выделен сахарно-белыми и золотыми полосами. Мы с сестрами запрокинули головы и, кажется, затаили одно дыхание на всех.
Я подобрала юбки и заковыляла по широкой лестнице в хвосте нашей группы, потеряв счет ступенькам после первой сотни. Перестук наших каблучков заставлял мое сердце биться быстрее. Наверху подобно огромному рту открылись двери, и нас проглотил главный вестибюль. Увешанные драгоценностями люстры свисали с высоких потолков, как пауки с животами, полными света. Стены украшали красивые барельефы с изображением звезд. Я бы обязательно потрогала их, чтобы ощутить каждую неровность, если бы по бокам нашей процессии не шла стража.
Мы повернули в новый коридор. Рисунки на потолке менялись сами собой. На оживших фресках возникали и исчезали захватывающие дух сцены, изображающие богов и богинь, вечноцветущую розу, древних королей и королев, острова Орлеана и небеса. Я чуть не потеряла равновесие, крутя головой в разные стороны.
– Покои Прекрасных