Метро 2033: Уроборос. Светлана Кузнецова
– когда спасется. Ну а если не забьет, то и думать в этом направлении не имеет смысла.
«Ступени» постепенно выковыривались, пусть и медленно.
– Ну, хоть так! – подбадривал самого себя Симонов. – Тебе кто-то обещал, что будет легко? Нет? Тогда давай-давай, арбайтен! – он понятия не имел, из какого языка это слово, но его часто любил повторять Иваныч, подгоняя техников, и в памяти оно осело накрепко, став синонимом одновременно и к «работать», и к «быстро».
Тихий, тонкий и удивительно мелодичный свист, воспроизводящий какой-то мотив, он услышал не сразу. Вернее, осознал. Вначале в голове начала прокручиваться незнакомая доселе музыка. Пытаясь подобрать к ней слова, парень и удивился – это ж надо, какой вдруг проснулся талант с перепугу. Не получится ничего с Нагатинской – может, в менестрели податься, а там прибьется к какой-нибудь группе и дойдет до Фрунзенской, хотя… нужно ли теперь? В конце концов, Влад сидит один в полной темноте и не боится. Действительно, так ли уж ему необходима компания в походах по метро? У Винта имеется карта метрополитена, у главы в палатке висит огромный плакат, который раньше украшал каждый вагон метропоездов. Посмотреть на них, вызубрить дорогу – и вперед. Только воды и еды с собой захватить на всякий случай, потому как пить от работы уже очень хочется. И тут вдруг до него дошло, что кто-то там, наверху, музыкально свистит.
– Пом… – голос мгновенно сел, а горло перехватило.
Первым желанием было затаиться и переждать. Воображение мгновенно подкинуло ему множество картин-страшилок. Особенно впечатлил его вид огромной крысы: только не обычной, а человекоподобной.
Кто-то из челноков еще на Добрынинской рассказывал: мол, знавал бывшего обходчика, раньше работавшего в питерском метро. Потом тот в московский метрополитен перебрался, но не просто так, а из-за одного случая, который произошел очень давно, еще при Союзе. Тот парень тогда только-только учиться закончил. И вот пошел он с двумя товарищами пути обходить. Идут они, идут, и вдруг видят на рельсах красную бумажку – старые советские десять рублей. По тем временам это были большие деньги, хотя Влад и уразуметь не мог, как подобная нелепица могла цениться. Патроны – это жизнь, а с бумаги много ли проку?
Один сразу к десятирублевке кинулся. Глядь, а шагах в пяти валяется еще одна, и дальше – тоже. В одночасье годовой оклад насобирать удалось. Однако за бумажки только один обходчик хватался, второй, пожилой, сам брать не стал и молодому не позволил. Прошли они еще несколько метров, а там вообще весь пол усеян червонцами, а в центре кучи прямо на железнодорожных путях сидит некто – вроде и человек, в пальто и в шляпе, только сутулый очень. Подумали, мало ли, ненормальный какой: умом двинулся, со сберкнижки все снял и эдакое устроил. Подошел к нему первый обходчик, который бумажки собирал, хотел за плечо потрясти, а тот обернулся молниеносно и откусил ему пальцы. И оказался он вовсе не мужиком, а огромной крысой, обряженной в пальто и в шляпу.
Челнок в красках расписывал,