Полный сантехник. Слава Сэ
удивились тарелки.
– Пук-пук, – застеснялась секунда.
Потом ещё играли торжественный марш, что после Гимна совсем не страшно оказалось.
Однажды усядусь писать. Стану вскидывать над компьютером руки, как какой-нибудь Прокофьев. Буду молотить по буквам много и вдохновенно.
И конечно же, разбогатею.
Напишу, как к нам в кватиру пришли блохи, много. Глазам их не видно, но по ощущениям – несколько дивизий.
Расскажу про длинную линейку для чесаний – мы передаём её из рук в руки и очень любим.
Напишу про Лялин атеизм. Ляля не верит в невидимое, в блох тоже. Про укусы говорит, это Владислав покусал, вражеский ребёнок в саду, Владислав там всех кусает.
И добавляет сентенциозно:
– Владислав – свинья!
Ляля считает, меня покусал тоже Вадислав. И Люсю.
Мне-то что, я привычный, а Люсю ревную.
Никому не прощу укусы Люси в те места, чьих названий не скажу, но которые очень мне дороги.
Поймаю Владислава – оторву хоботок.
Люся копит на Египет, живёт на трёх своих работах, я чувствую себя акулой большого секса на планктонной диете.
Устроился играть в театр. Много репетирую.
Два раза выхожу там на балкон с гитарой, (это самое вдохновенное место в спектакле).
Во втором отделении кричу с толпой «ого-го». Просили не перекрикивать толпу.
Хотел влюбиться в молодую актрису из Петрозаводска, но было жарко, плюнул.
Дурная какая-то жара. Как в Вавилоне за день до финала.
Вот что я вам скажу, дорогие мои неосторожные читатели, необдуманно раскрывшие эту книжку. Далеко-далеко от вас, в краю, где комары ростом с ворону, где названия деревень всегда из двух слов и второе слово – «болото», где ландыш пахнет сероводородом, а лягушки пожрали соловьёв, там мы с Эдиком строим пятизвёздочный отель. Для гипотетических саксонских пенсионеров, которым мало баскервильских и подавай ещё курляндских трясин.
Деревня называется «Монастырское болото». Это если ехать от «Синего болота», поворачиваете на «Ведьмино болото», не доезжая «Кошачьего болота», справа грустим мы и наш отель.
Цивилизация в деревне представлена ларьком, в нём много пива и три продавщицы.
Одна миленькая, другие две – как из рекламы стирального порошка, с безумием в глазах – зачем вы льёте на меня кетчуп-вино-варенье-гуталин?!
Население города – триста одноногих алкоголиков из санатория для одноногих алкоголиков.
Живёт ещё двуногая девушка, очень красивая, одна на весь город. Ноги, кстати, очень удачные. Даже если их поставить рядом, а не как обычно, левую прятать за правую – всё равно удачные.
То есть, она может себе позволить не подгибать, не выставлять вперёд, носок не выворачивать за угол – вы и сами знаете триста способов придать ногам форму, как у Милы Йовович. Согласитесь, редкой красоты девушка.
И вот, пятки вместе,