Спящая кукла. Джеффри Дивер
умел, когда нужно, превращаться в психоаналитика. Бо́льшая часть подобных «сеансов», в одном из которых он в данный момент участвовал с Дженни, была совершенно бесполезна, но порой возникали те неожиданные прозрения, которые Пелл запоминал (не для сохранения собственного психического здоровья, конечно, в этом он не нуждался, а чтобы со временем воспользоваться ими с целью получения власти над людьми).
Итак, почему Дженни так нравились «плохие парни»? Теперь Пеллу все стало ясно. Они напоминали ей мать. Она бросалась им на шею, бессознательно всякий раз надеясь, что они изменятся и, вместо того чтобы воспользоваться ею, а затем выбросить как ненужную вещь, когда-нибудь по-настоящему ее полюбят.
Для Пелла в подобных выводах содержалась, конечно, полезная информация. Однако он мог бы сказать ей: дорогая, не суетись понапрасну, мы ведь не меняемся. Никогда, никогда не меняемся. Заруби это на своем таком некрасивом носу.
Конечно, свои мудрые слова Пелл предпочел оставить при себе.
Он закончил еду.
– Любимый.
– Угу?
– Мне можно задать тебе вопрос?
– Конечно, дорогая.
– Ты ведь никогда ничего не рассказывал о тех девушках, с которыми жил. Когда тебя арестовали. Про «семью».
– Да, наверное, не рассказывал.
– Ты с ними поддерживал какую-нибудь связь все эти годы? Как их звали?
– Саманта, Ребекка и Линда, – проскандировал Пелл. – И Джимми. Тот, который попытался меня убить.
Быстрый взгляд в его сторону.
– Ты не хочешь, чтобы я расспрашивала тебя о них?
– Нет, почему же. Ты можешь задавать мне любые вопросы.
Никогда нельзя никому запрещать беседовать с тобой на какую-то определенную тему. Продолжай улыбаться и впитывай каждый бит информации, который тебе выдают. Даже если это порой причиняет боль.
– Они тебя предали, те женщины?
– Не совсем. Они ведь не знали, что мы, я и Джимми, идем к Кройтонам. Но они и не поддержали меня после ареста. Линда сожгла кое-какие улики и солгала в полиции. Однако даже она в конце концов сломалась и стала помогать им. – Мрачный смешок. – А ведь ты только подумай, чем они мне обязаны. Они нашли у меня настоящий домашний очаг. Их родителям было совершенно наплевать на них. А я дал им семью.
– Ты расстроился? Я не хотела тебя огорчать.
– Вовсе нет. – Пелл улыбнулся. – Все в порядке, любимая.
– Ты часто о них вспоминаешь?
Ах вот оно что. Пелл всю жизнь учился читать подтекст человеческих слов. И сейчас он понял, что вопрос Дженни подсказан элементарной ревностью.
Пошлое чувство, его так легко подавить в себе, и тем не менее оно правит миром.
– Нет. Я много лет о них ничего не слышал. Какое-то время я пытался им писать. Ответила только Линда. Но потом ее адвокат посчитал, что эта переписка может дурно повлиять на ее репутацию, а ведь на ней тогда висел условный срок. Должен признаться, мне было очень обидно.
– Я тебя понимаю, любимый.
– Для меня они все