Попаданцы в стране царя Петра. Олег Белоус
тормозами, машина остановилась у высоких, в два человеческих роста обшитых блестевшим на солнце металлом, ворот. Они перекрывали выезд из города. Справа и слева змеился, скрываясь вдалике, довольно высокий вал с широким, глубиной в рост человека рвом спереди. Из стоящего рядом с воротами бетонного сооружения, высотой с двухэтажный дом с узкими бойницами, направленными в сторону окружающей город степи, неторопливо вышли двое с автоматами на плече. Один, в привычной полицейской форме, сразу подошел к машине и потребовал документы. Его Семеныч не знал, видимо из новеньких в городском отделе. Другой, в армейском камуфляже, остановился чуть поодаль, но так, чтобы контролировать действия водителя, а полицейский не перекрывал сектор обстрела. Семеныч предъявил пропуск на выезд, физиономия полицейского поскучнело. Поинтересовавшись для проформы, не на участок ли он едет и, получив утвердительный ответ, автоматчик повернулся к блокпосту, махнул рукой, дескать, открывайте.
Курить хотелось так, что Семеныч готов был даже на самосад. Не успели охранники ворот отойти, как он приоткрыл дверь и произнес просительным тоном:
– Ребята, куревом не богаты, а то забыл дома?
Полицейский дернул уголком рта, молча пошарив в кармане форменных штанов, извлек пачку, в которой сиротливо лежали несколько мятых сигарет.
Сглотнув набежавшую слюну, Семеныч спросил:
– Возьму парочку?
Тот все также безмолвно кивнул, спрятав пачку назад, направился в блокпост.
– Спасибо ребята, – бросил Семеныч вслед.
В Малаховке и Новобуженке, ближайших деревнях его участка, обстановка нормальная, насколько это возможно после переноса в прошлое. Электричества пока нет, но его обещали вскоре подать. К Селинной, очередному пункту маршрута, он поехал ближе к обеду, планируя там и перекусить. С шоссе в деревню вел грунтовый съезд. Маленькая – дворов на тридцать, умирающая деревушка разместилась за небольшими холмами, из-за чего мобильная связь там и до переноса была неустойчивой. Торопливо промелькнули поля с не до конца растаявшими остатками сугробов, несколько небольших рощиц. Впереди показались убогие домишки, обитаемые и брошенные, уже полуразвалившиеся, вперемежку с потемневшими от весенней влаги голыми деревьями, лишь в центре несколько изб посправнее. Порядком раскисшая грунтовая дорога обрывалась у покосившегося деревянного забора. За ним возвышалась древняя изба из потемневших от старости бревен. Ремонт ей не помешало бы провести еще лет десять тому назад. Жившая там одинокая старуха, единственная дочь которой еще в молодости погибла в дорожно-транспортном происшествии, доживала век в бедности и тоске. Машина остановилась у калитки. Участковый частенько заходил к словоохотливой старушке, попить чайку с городскими пряниками и узнать немудреные деревенские новости. Неожиданно здоровенные иссиню черные вороны, взвились в безоблачно-синее небо и закружились с недовольным карканьем над двором старушки. Семеныч бросил взгляд вдоль улицы. Никого. «А где люди? Да что у них случилось?» –