В канун Рождества. Розамунда Пилчер
ну и что? В этот момент ее взгляд упал на раскрасневшееся лицо Глории – в нем проступило что-то бульдожье и ясно читалось неодобрение и тревога. Значит, Глория не хочет, чтобы она пела? Чтобы встала рядом с Оскаром и развлекала гостей? Глории явно не нравилось, когда кто-то отвлекал внимание от нее самой. Элфрида даже ощутила неловкость, словно застала ее неодетой.
Конечно, можно было бы проявить осторожность, все же вежливо отказаться, принести извинения. Но Элфрида вкусно пообедала, выпила превосходного вина и расхрабрилась. Она никогда не позволяла себя запугивать и не собиралась изменять этому правилу. Поэтому она улыбнулась, глядя в нахмуренное лицо Глории, и повернулась к хозяину дома.
– Что ж, я не против. С удовольствием…
– Замечательно! – Сэр Эдвин, как ребенок, захлопал в ладоши. – Вы нам доставите удовольствие.
Элфрида встала и пошла к роялю, где ее ждал Оскар.
– Что будете петь?
Она сказала:
– Песню, которую пели когда-то Роджерс и Харт. Вы ее знаете?
– Конечно.
И он заиграл вступление. Элфрида расправила плечи, глубоко вздохнула…
Я бросил взгляд на тебя,
лишь единственный взгляд.
Голос у нее стал слабее, но она не фальшивила.
И сердце замерло…
Ее вдруг охватило беспричинное счастье: она снова почувствовала себя молодой, вместе с Оскаром они наполняли комнату музыкой своей юности.
До конца вечера Глория не произнесла ни одного слова, о ней все словно забыли. Пока гости выражали свое восхищение и поздравляли Элфриду, она пила бренди. Когда пришло время расходиться, сэр Эдвин проводил их к машине. Элфрида пожелала ему доброй ночи и забралась на заднее сиденье. За руль сел Оскар, и Глории пришлось довольствоваться ролью пассажира в ее собственном авто.
Уже подъезжая к дому, Оскар спросил жену:
– Как тебе понравился вечер?
– У меня болит голова, – коротко ответила она.
Ничего удивительного, подумала Элфрида, но благоразумно промолчала. Она давно заметила, что Глория Бланделл, расчетливая, практичная, с луженым желудком, слишком много пьет. Не раскисает, держится на ногах, но пьет действительно много. И Оскар это знает.
Оскар. Сейчас, в серый октябрьский день, в лавке миссис Дженнингс он забирает свои газеты и покупает пакет собачьего корма. Он в вельветовых брюках, толстом домашнем свитере и грубых башмаках. Наверное, копался в саду, вспомнил про газеты и пришел сюда.
Миссис Дженнингс подняла глаза:
– Добрый день, миссис Фиппс.
Оскар повернулся и увидел ее.
– Элфрида! Добрый день.
– Вы пешком пришли? Я не заметила вашей машины.
– Оставил ее за углом.
Он отступил в сторонку, давая место Элфриде.
– Давно мы вас не видели. Как жизнь?
– Погода осточертела.
– Да уж, погода отвратительная, – встряла миссис Дженнингс. – Холодно, грязь,