Барракуда forever. Паскаль Рютер

      – Стой! – заорал я. – Ты…

      Слишком поздно. Поглощенный исполнением все более дерзких па, Наполеон поставил ногу на полосу обоев, залитых краской вперемешку с жидким клеем. Он заскользил, словно на льду, и со всего маху врезался в гору мебели посреди комнаты.

      Клод Франсуа невозмутимо горланил:

      А мой дед лежал на спине, шевеля руками и ногами, как таракан, который не может перевернуться на брюхо. Я засмеялся, но тут же понял, что мой приглушенный смех звучит в пустой комнате слишком мрачно и гулко.

      – Дедушка, ты как?

      – Не зови меня так.

      Как рефери на ринге, я отчеканил:

      – Один… Два…

      – Прекрати, парень, это мне надо считать.

      – Что?

      – Свои кости. Мне кажется, что половины уже нет. А на вид я целый?

      – Кажется, да.

      “Барракуда”, – распевал Клокло.

      – Будь добр, сделай так, чтобы он заткнулся, этот придурок Клокло. Достал со своей барракудой!

      Наступила тишина. Деду явно было невыносимо больно. Он стиснул зубы и только тихонько жалобно постанывал.

      – Погоди, Коко, помоги мне подняться. Не позволяй императору так низко пасть. Он попал в переплет и не может выбраться. Враг напал неожиданно. Ты же знаешь, как это бывает: эффект внезапности, и…

      – Мы возьмем реванш.

      – Ты прав, не будем поддаваться отчаянию. Мы ж не недотыки какие-нибудь.

      Я попытался его поднять, но он был слишком тяжелый, и я испугался, что уроню его и он разобьется на тысячу кусочков. Лежа на полу, он казался совсем маленьким, чуть больше ребенка.

      – Сними с меня банку. Нужно копыто освободить.

      Я только сейчас заметил, что, пытаясь удержать равновесие, он наступил ногой в банку с краской, и ступня в ней застряла. Я схватил обеими руками банку и потянул изо всех сил, но без толку: я тащил его самого вместе с проклятой банкой.

      – Ладно, Коко, давай подумаем, что предпринять в сложившейся ситуации.

      – Обычно в таких случаях зовут на помощь союзников.

      По его взгляду и насупленным бровям я понял, что он изо всех сил старается сообразить, кто мог бы прийти к нему на помощь. Но императорский двор опустел. Все приятели умерли. В конце концов он спросил в замешательстве:

      – Думаешь, его? Недотыку?

      – Не вижу другого варианта.

      – Ты считаешь, я стану звать его на помощь? Я?!