Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин. Глен Кук
сиял великолепным заревом. Я просто не мог забыть, кем она была. Она же злилась на меня. Но хорошо скрывала это, наблюдая вместе со мной, как город наносит себе на лицо ночную маску. Такому косметическому искусству обзавидуется любая стареющая княгиня.
Зачем Госпоже тратить силы, сводя меня с ума? Я и сам прекрасно справлюсь.
– Чужие звезды, чужое небо, – проговорил я. – Все созвездия вверх ногами. Еще немного, и я не смогу отделаться от мысли, что попал в иной мир.
Она тихо фыркнула:
– Мне уже давно от нее не отделаться. Черт… Пойду-ка поищу, что сказано в Анналах об этом Гиэ-Ксле. Не знаю, в чем причина, но не нравится мне это место.
Мне оно тоже не нравилось, хотя я только что осознал это. Странно. Обычно меня тревожат люди, а не места.
– Так что же тебе мешает?
Я как будто читал ее мысли. Иди. Спрячься. Заройся в книги, в истории о далеком прошлом. А я останусь здесь, чтобы взглянуть в лицо дню нынешнему и грядущему.
В такую минуту что ни скажи, все будет не то. Поэтому я выбрал из двух зол меньшее – молча встал и пошел.
И по дороге к лагерю едва не налетел на Гоблина. Он был так занят, что не услышал меня, хотя я, пробираясь впотьмах, наделал немало шуму.
Он, лежа за валуном, пожирал глазами сутулую спину Одноглазого и столь явно замышлял недоброе, что я не смог пройти мимо. Нагнувшись к его уху, я негромко сказал:
– Бу-у-у!
Он всквакнул и подскочил футов на десять, а затем обжег меня взглядом.
Придя в лагерь, я принялся искать нужную книгу.
– Костоправ, какого дьявола ты суешь нос куда не просят? – спросил Одноглазый.
– Что?
– Не лезь в чужие дела! Я караулил пакостного жабеныша, и, если бы ты его не спугнул, он бы у меня…
Из темноты к нему скользнула веревка и улеглась кольцом на коленях.
– Ладно, больше не буду, – пообещал я.
Анналы не смогли развеять моих опасений. Я нажил себе настоящую паранойю с нервным зудом между лопаток. Нет-нет да и вглядывался в темноту, не следит ли кто за мной.
Гоблин с Одноглазым продолжали цапаться. Наконец я спросил:
– Ребята, вы не могли бы хоть ненадолго делом заняться?
Да, конечно, еще бы не мочь, однако они не желали признать, что их склока – вовсе не мировая катастрофа, а потому просто взирали на меня, ожидая продолжения.
– Как-то мне не по себе. Не то чтобы я чуял беду, но все равно тревожно. И чем дальше, тем сильнее.
Они с каменными лицами хранили молчание.
Зато высказался Мурген:
– Я знаю, о чем ты, Костоправ. С тех пор как мы приехали сюда, я тоже весь на нервах.
Я оглядел остальных. Гогот смолк. Прекратилась игра в тонк. Масло с Крутым слегка кивнули, подтверждая, что и они не в своей тарелке. Прочие же постеснялись признаться, опасаясь выглядеть недостаточно мужественными. Вот так. Может, моя медвежья болезнь – не совсем плод воображения.
– Чувствую, в этом городе наступит переломный момент